...две лолиты...

...две лолиты...
...две лолиты...
 
...большая…
 
Не была ни гулящей, ни стервой
та вдова городского разлива.
Правда, сильно мотала мне нервы.
Хищный взгляд и до боли смазлива.
В кухне вечно мне строила глазки
в искромётном каком-то задоре.
Я бывал мимолётно обласкан
и прижат в закутке коридора.
Приглушённо в ночи голосила
с ухажёром, пришедшим втихую.
Предавался мечтам я красивым:
̶н̶е̶т̶,̶ ̶п̶о̶ж̶а̶л̶у̶й̶,̶ ̶м̶е̶ч̶т̶ы̶ ̶з̶а̶ш̶т̶р̶и̶х̶у̶ю̶.̶.̶.̶
В ванной долго одеждой шуршала,
дверь щеколдою не припирая.
И светила надеждою шалой
неприкрытая дверца от рая…
Додразнилась же чёртова кукла,
одеваясь в халатик короткий.
В дверь её потихоньку я стукнул,
ошалелый и пьяный без водки.
Довела меня, хоть и не стерва.
Долго так не могло продолжаться.
Стала женщиной мне самой первой.
Было тридцать ей.
Мне же — пятнадцать.
 
***
 
...маленькая…
 
В квартире - с пятницы шалман ещё -
чета соседей не просохла.
На опохмел принёс товарищ им
почти коньяк. Махнёшь - и дохлый!
Они к обеду вновь наквасятся -
пойдут разборки за стеною.
Стук в дверь.
Их дочь-десятиклассница:
мол, в доме спички ни одной нет.
Ну и, быть может, коль не жаль их мне,
то - сигареток пару, скажем.
Глазами серыми ужалила.
Нимфетка вроде. Но - со стажем.
Коленки не прикрыты голые.
Мужская, в клеточку, рубашка.
В запое предки - не до школы ей.
Зато - уложены кудряшки!
Хлоп-хлоп ресницами длиннющими,
их чуть коснулась синька туши.
Взывать к себе пытаюсь: слушай! Эй!
В отключке разум. Как придушен.
Прикрыта дверь рукою тонкою,
да на щеколду - тихо, чинно..
Дыханье жаркое бесёнково.
Нет оправданья… Есть причина…
Мелькали ногти перламутрово,
меж двух сосков - дуга подковки.
Меня в ребро субботним утром (во!)
ткнул грудью бес смазливый ловко!
А у соседей - самогон на миг
сбил голос пьяной перекличке…
Два серых блюдечка (бездонные!)
на, тушью вымазанном, личике…
...
В ладошке у бесёнка — спички…