Мирабель [вся взмыленная, сотрясаемая толи беззвучным смехом, толи рыданиями, всё больнее впивается ногтями Марку в плечи, её сознание, как загнанная лиса, мечется, не находя спасительного выхода]: Ты понимаешь, что ты наделал?! Ничего не давая в замен, ждёшь благодарностей?!!

 

Мирабель [вскакивает с такой стремительной силой, на какую только способен человек в ситуации критичной для жизни, точно замахиваясь розгами, бледная, говорит изменившимся голосом]: Я тебя нена...

 

[Марк перехватывает ненужные слова долгим поцелуем, вырывающуюся, силой усаживает себе на колени. Она его отталкивает, но намерение взорваться и сбежать, кажется, утихает]

 

Марк [пробует шутить]: У тебя всё ещё есть шанс стать отличным маркетологом, представляешь, чего будет стоить реклама, которую невозможно забыть?

 

[Мирабель никак не реагирует, оглушëнная образовавшейся пустотой, пожирающей последние столпы прежнего мира]

 

Марк [полушёпотом, задумчиво, в пространство]: Повторяли то, что не нужно повторять... Чего же не хватало?

 

Марк [уже мягче]: Ты помнишь красоту и простишь меня однажды за то, что теперь тебе ни в чем больше не будет покоя. Нет ничего, что можно было бы предложить сверх того, но всё же, я могу предложить тебе остаться...

 

[Оба молчат]

 

Марк [мрачнеет, начинает нервничать]: Постарайся описать, что ты видела на последней странице?

 

Мирабель [взгляд по-прежнему устремлён внутрь, тихо, без эмоций]: Там... Одна из дверей – я её только едва приоткрыла, потому что кто-то хотел войти, я это просто откуда-то знала. В проёме показалась старуха, лицо её было настолько обезображено, что я оцепенела от ужаса. С отвращением и болью понимая, что гнушаюсь впустить это разлагающееся тело, покрытое струпьями. Затем она без помощи слов, – это было понятно, как свойство, как понятен нам запах цветов, но здесь... Она сообщила, что заберёт больше половины. Существуя в каком-то ином времени, старуха двигалась в три раза медленнее любого человека, создавая впечатление, что её нельзя остановить, как не остановить разрушение и рождение скал. Она уже занесла ногу, чтобы войти, но не смотря на омерзение и страх я навалилась всем телом на дверь и прищемила еë, даже сквозь толщу материала, ощущая холод её твёрдого лба. Что было дальше – не помню, не знаю, получилось ли у меня закрыть проклятую... А самое странное, знаешь что? Я чувствовала вину за то, что не впустила гостью. Что-то, что мне не понять, что-то, что выходит за пределы обычной логики и морали, должно было случиться, и оно всё равно произойдёт, но я не справилась, понимаешь?

 

Мирабель [опомнившись, с новым приливом гнева]: И это ты называешь красотой?!! ЭТО?!!!

 

Марк [прижимает к себе, гладит, как котёнка]: Удачно же тебя занесло... Но неужели бы ты поступила сейчас иначе?

 

Мирабель [с испугом, поспешно]: Нет, нет, кончено, нет.

 

Марк [серьезный, вглядывается в её лицо]: Постарайся это сохранить...

 

Мирабель [резко встаёт, в голосе сталь]: А ты у нас, значит, самый неравнодушный? Или не хватило смелости остаться наедине со своими "откровениями"? Тебя никто не просил, я не просила!

 

Марк [в сердцах]: Тогда тебе не стоило выходить сегодня из дома, продолжала бы спокойно заниматься своими гороскопами и клеить на холодильник магнитики с новыми символами года, загадывая желания под бой курантов!

 

Мирабель [перед тем, как громко хлопнуть дверью]: Что если теперь единственное удовольствие, которые ты мне оставил – это наслаждение видеть, как тебе больно из-за меня?

 

Марк [откинулся на кровать, смотрит в потолок]: Не в моих силах, не в моих силах... Если это оправдание... Что же будет, когда однажды у неё получится?

 

Марк перевернул страницу.