Двоюродный брат рос смышлёным мальчишкой.

Трёхлетним, напросившись с мамой в магазин, и, пообещав не проситься на руки, но на обратном пути поход уже потерял романтику новизны, смены обстановки.

Посоображав, он выдал:

– Мам, а давай я понесу сумку, а ты меня.

 

******

 

Пришёл кум в гости, по делам ли. Тётка моя знатная хозяюшка была. Пельменей только налепила.

– Кум, давай я тебя пельменями накормлю.

– Спасибо,  кума, да, я только из-за стола. Вот так наелся.(показывает рукой "по горло")

 

Трёхлетний Юра играет тут же, в кухне-столовой с машинками. И, казалось, занят настолько важным делом, что ничего не видит и ничего не слышит.

Кум ущёл таки, поев пельменей.

И Юра, не отрываясь от игры, выдал:

 

– Мам, вот это горло у твоего кума!

 

– Юра, ты о чём, сынок?

 

– А у него отсюда до сюда ( он показал на себе от ключиц до подбородка) поместились тридцать три пельменя.

 

– Ох, Юрочка, хорошо, что кум Вася тебя не слышал, – глотая слёзы от смеха, только и смогла сказать моя тётушка сыночку.

 

☆☆☆☆☆☆☆

 

      Юрочка рос любимчиком, первый сын, первый внук. И вдруг Танька. То ли родилась, слышал он как взрослые между собой говорят, то ли в магазине купили, как ему сказали.

 

     Нет, ну он предложил отнести обратно в магазин, чё орёт то всё, и днём, и ночью спасу нет. Да и мамка теперь только о Таньке и думает: кормит, пеленает, стирка весь день Танькиных пелёнок.

 

"А как же я?" – думал Юрочка.

 

     Развешивает пелёнки Маруся в огороде. Морозно. Выскочила, как была в халатике. Руки трясутся. Да не в морозе дело. Сердце болит и выпрыгивает из груди. Ну что не так?

 

      Бегом в дом. Тишина. Танечка, не замолкавшая ни на минуту, зеворотая по словам мужа, молчала. А Юра тем временем слезал с табуретки, приставленной к люльке, подвешенной на крюк в потолке, стряхивая руки:

 

– Ну всё, мам, больше Танька орать не будет.

 

– Юра!

 

На ватных ногах подлетела к люльке. Скинула подушку. Синяя Танька почти не дышала. Потрясла. Потрепала за щёчки. Взахлёб закричала испуганная Танька. Плакала мама со смешанными чувствами. Сгребла в охапку обоих детей и ревела белугой.

 

Сопел сжатый в объятиях Юрка:

 

– Мам, чего ты минуту не подождала то? Опять орать будет.

 

Помолчал.

 

– Да, ладно. Ори уж.