Городок. Заключительная

Железнодорожные рельсы делили Городок на две части - Южную и Северную. В Северной части была почта, с пяток ферм, и фонтанчик с парой скамеек. На Южной стороне тоже располагались несколько ферм и маленький перрончик, за ненадобностью переоборудованный в магазинчик, он же кафе, куда Дезир по воскресеньям ходила пить кофе с эклерами и смотреть на поезда. В воскресенье было два поезда, в десять тридцать и в двенадцать ровно. Они проезжали мимо, постукивая и пофыркивая, и Дезир неизменно представляла, что они посмеиваются над ней и над всеми жителями их маленького Городка затерянного в небольшой долине. Бабушка рассказывала Дезир, что когда она была молодой, поезда останавливались на пару минут, тут, в их Городке... Но это было так давно, что уже и не верилось.

Теперь нужды в остановках не было. Немногочисленная детвора ездила в школу в соседний Город. Ярко-жёлтый маленький автобус неизменно забирал их в семь сорок у фонтанчика и возвращал назадЖелезнодорожные рельсы делили Городок на две части - Южную и Северную. В Северной части была почта, с пяток ферм, и фонтанчик с парой скамеек. На Южной стороне тоже располагались несколько ферм и маленький перрончик, за ненадобностью переоборудованный в магазинчик, он же кафе, куда Дезир по воскресеньям ходила пить кофе с эклерами и смотреть на поезда. В воскресенье было два поезда, в десять тридцать и в двенадцать ровно. Они проезжали мимо, постукивая и пофыркивая, и Дезир неизменно представляла, что они посмеиваются над ней и над всеми жителями их маленького Городка затерянного в небольшой долине. Бабушка рассказывала Дезир, что когда она была молодой, поезда останавливались на пару минут, тут, в их Городке... Но это было так давно, что уже и неверилось.

Теперь нужды в остановках не было. Немногочисленная детвора ездила в школу в соседний Город. Ярко-жёлтый маленький автобус неизменно забирал их в семь сорок у фонтанчика и возвращал назад в неспешный быт ровно в шестнадцать десять Однажды автобус приехал в шестнадцать сорок, и разговоров об этом событии было на неделю.

Если бы Дезир спросили о жизни, ярких событиях, она бы рассказала о сосновых лесах, о реке возле фермы, о том что недавно квочка вывела целых двадцать циплят, и что урожай слив был необычайным в прошлом году. Рутина была привычной, приятной и понятной. Здесь Дезир родилась, выросла, вышла замуж, здесь родятся и её дети, и всё будет так же неспешно и привычно в огружении вечнозелёных гор. Только насмешливый перестук колёс не давал Дезир покая с самого детства, заставляя думать, что же там, за горами и дальше, за Городом? В детстве казалось что там, на востоке, какой-то иной, прекрасный мир, волшебный и яркий. Маленькая Дезир мечтала, что однажды поезд остановиться на перроне, и она с чемоданчиком в руках сядет в него, и умчиться в иную, неизведанную жизнь. Но проходили годы, мечты растворялись в рутине, поезд проносится мимо, иронично пофыркивая, и Дезир не оставалось ничего иного, как сидя по воскресеньям с чашкой кофе и ванильным эклером придумывать истории. О продавце кофе и престарелой учительнице музыки, о таксисте и актрисе, мяснике и... Каждое воскресенье Дезир становилась кем-то другим, с десяти тридцати и до двенадцати ноль ноль в неспешный быт ровно в шестнадцать десять. Однажды автобус приехал в шестнадцать сорок, и разговоров об этом событии было на неделю.

Если бы Дезир спросили о жизни, ярких моментах, она бы рассказала о сосновых лесах, о реке возле фермы, о том, что недавно квочка вывела целых двадцать циплят, и что урожай слив был необычайным в прошлом году. Рутина была привычной, приятной и понятной. Здесь Дезир родилась, выросла, вышла замуж, здесь родятся и её дети, и всё будет так же неспешно и привычно в окружении вечнозелёных гор. Только насмешливый перестук колёс не давал Дезир покая с самого детства, заставляя думать, что же там, за горами и дальше, за Городом? В детстве казалось, что там, на востоке, какой-то иной, прекрасный мир, волшебный и яркий. Маленькая Дезир мечтала, что однажды поезд остановиться на перроне, и она с чемоданчиком в руках сядет в него, и умчится в иную, неизведанную жизнь. Но проходили годы, мечты растворялись в рутине, поезд проносился мимо, иронично пофыркивая, и Дезир не оставалось ничего иного, как сидя по воскресеньям с чашкой кофе и ванильным эклером придумывать истории. О продавце кофе и престарелой учительнице музыки, о таксисте и актрисе, мяснике и... Каждое воскресенье Дезир становилась кем-то другим, с десяти тридцати и до двенадцати ноль ноль.