Он одиноко зашёл в бар. Ему позавчера исполнилось тридцать. На дворе стоял декабрь и было безумно морозно. Шёл самый нелепый год в истории человечества. Ему как писаке всё это дарило вдохновение, но не такое как раньше, как-то было пусто в душе и одиночество поселилось всюду. Люди больше не ходили толпами, каждый был сам по себе. Дома больше не слышали смех, дороги видели только пары ног: ни компаний, ни влюблённых прогуливающихся просто так, дабы разнообразить жизнь. Вообщем мир не был таким, каким он привык его видеть. Всё превратилось в воспоминания, кремировав прошлое. Все зачем-то разъезжались по разным городам, видимо для того, что бы стать одинокими. Не желающие верить, что одиночество может настигнуть их в чужом городе. Даже птицы перемещались по одиночке, деревья стояли голые и облезлые. И на каждом одиноком дереве сидело по одной отрешённой птице каркающей в пустоту. Люди больше не читали книги и писательство по истине стало чем-то интимным, никому не нужным, кроме самих авторов. Это в какой-то мере даже дарило свободу самоизвержению мысли. Какой-то парадокс. Никто не хотел больше делиться собой, своими мыслями, телом, голосом.

Сидя в баре и глядя на соседей по заведению, человек наблюдал, что все смотрели в одну точку и думали о своём, лишь изредка поднимали головы, чтобы оглядеть пространство. Каждый искал что-то внутри себя. Возможно - это и есть "пик" эволюции, может быть это говорило о большом интеллекте. Некоторое время назад, сидя за решёткой, человек уже размышлял о чём-то подобном и был похож на всех окружающих его на свободе. Вот и здесь все находились будто в одиночных камерах, выстроив мысленно вокруг себя стены. А что, если теперь ничего не изменится, а что, если мир больше не будет прежним? - А он не будет... Наши дети, если им вообще суждено быть вообще ни о чём не узнают. Да и все ныне живущие уже об этом забыли. Нежная влага поцелуя, запах скошенной травы, шутки, душевные песни... Всё забыто как будто и не было. Всё поглотил вирус одиночества. Он хотел заговорить с девушкой сидящей по соседству, но она лишь посмотрела на него стеклянными глазами и вновь опустила голову. О, как когда-то были прекрасны эти глаза. Глаза, когда она была ребёнком и здорова, как они светились от смеха и блестели от слёз. Хоть бы увидеть на своём веку нечто подобное!

И он бросился писать обо всём этом, воссоздавая в своём воображении прекрасные картины, лица, истории. Незаметно наступила ночь, бар опустел, а его мысли всё витали и витали всюду, унося его в далёкие прекрасные эпохи, где полно глаз какие он хотел бы видеть. И он это видел. Человек сам не заметил как пересёк грань между сном и реальностью, его глаза стали стеклянными и он очутился внутри себя.

Он незаметно вышел из бара не глядя по сторонам. Мимо шли люди, но он их уже не видел. Пели птицы, но он их не слышал. А в душе у него поселился прекрасный сказочный мир иллюзии. Чувствовал он себя там прекрасно: отовсюду доносился смех, все ходили толпами, горели окна в домах, звучали песни.

Прошло чуть менее 30 лет. Он одиноко зашёл в бар, ему сегодня исполнилось 60, мир остался прежним, глаза его ничего не выражали. Абсолютно всё вокруг казалось пластмассовым. А внутри по-прежнему царил чудесный мир. Мир сочинителя.