Белыми шоколадными осколками терзается что-то в груди, о, сладкий запах...
Я давно сошел с ума, безумно, это так забавно - терзаться от амбивалентности
Ко всему. К тебе, к любви, к шоколаду, когти уж стёсаны на лисьих лапах,
Таких же белых, как осколки. Это говорит о звериной моей некомпетентности. 

Клялся и божился, что не дам приручить себя, особенно человеку
Простому. А теперь черный ошейник на шее моей с острыми шипами.
Я требую боли, спасибо, ты сделала это, теперь не переношу опеку,
И жизнь окрасилась огненными языками и серыми томными тонами.

Мне есть что сказать, да только я смысла не вижу, о далеком прошлом
Говорить я боюсь, настоящим живу, будущее где-то во тьме,
Чтоб с лица стереть печать боли, я часами шучу о вульгарно- пошлом.
А они - пальцами у виска, говорят, закатывая глаза: сам себе на уме.

Мне хотелось бы теплого для тебя, разжечь поэтапно все чувства,
От любви до ненависти, кажется так говорили, всего один лишь шаг.
До ненависти уже доходили... Но прошли мы так мало, и всё же не густо,
Как говорили вокруг, что ждет нас вдвоем с тобой талый мрак.

Я подарю небеса, звезды, луну, что захочешь, прыгну вниз с Ниагары,
Через тернии к звездам, опущусь до сырых, самых глубоких могил.
Эйдос рвется в груди лишь к тебе, с сердцем вместе унисоном удары,
Не отступай и не делай вид, будто не было нас, и я не приходил..