Эльсинор*
Владимиру Высоцкому
Предсмертие. Ты куришь близ окна,
пуская в потолок большие кольца.
Но время, вне тебя, плетётся косно,
предчувствуя, что гибельность в парадном.
Вот - участь Олимпийского огня,
скребётся у подложечки, и ранит.
Слюна во рту - прогоркла и шерстиста.
Тебя приходят встретить и обнять
все гамлеты бессмертного Шекспира.
Окончены рыдания: "Он жив?"
Страшна далёкой дании потеря.
Но всё ж, не так, - как зрителям партера,
что чувствуют кощунственную слабость.
Среди двужильных - баловни ста жил,
не пользуются вымученной славой.
В них всё трепещет, как и трепетало.
Неужто, ты - тот призрак, что страшит
ночами захмелевших театралов?
На выкрик режиссера: "Эй, сынок
бросай свои проделки. Будь спокойней!"
ты обернувшись - прыгаешь с балкона,
и тут же затихаешь. Тише. Тише.
Тебя забрал холодный эльсинор:
"Не трогайте, Володеньку. Он пишет.
Не так, как остальные. Вне борделя!"
Ты двигаешь раскидистой спиной.
Ты - антипод тоскливого Бодлера.
Прости, Володя! Временность и риск
бодаются, потом - врастают с мясом
в твои уста, в твои больные связки,
которые взрывают влажный воздух.
Пропой же песнь! Пропой, московский принц!
О, сорок два! Такой прекрасный возраст.
Он позволяет выдохнуть от рабства;
и умереть, нащупывая шприц,
наполненный июлевой отравой.
*город в котором разворачиваются действия пьесы Шекспира "Гамлет, принц датский".
