О ЯЗЫКЕ И ПОЭЗИИ

 

Эссе

 

Поэзия. Но что она такое?

Она, поскольку Бог её создал,

Гораздо выше нравственных начал,

Или, по крайности, совсем иное.

 

ИЗ ПУШКИНА.

Поэтическое переложение

 

Вы упорно считаете, что человек произошёл от обезьяны и разговаривать учился тысячелетиями, мучительно складывая звуки в слоги, слоги в слова, а слова в предложения. Это для меня давно уже ересь – сам по себе, без Бога, мир возникнуть не мог. Не мог и язык появиться без Всемогущей воли, да и поэзия не появилась бы в человеческом суетном существовании, не будь предусмотрена Творцом.

 

Появись всё само собой, до сих пор жили бы мы в неведении – как возникли Космос, жизнь, человек, язык, поэзия и тысячи других по сути необъяснимых явлений. Но сам Господь открыл нам эти тайны в Библейских Откровениях. Почти с первых строк Писания мы узнаём, что с мига своего создания Адам стал разговаривать с Богом, с ангелами, чуть позднее с Евой. А поговорите-ка, если в вашем сознании нет идеально сформированного языка, с достаточным количеством слов, способных выражать мысли!

 

Язык в виде логоса (разработанной идеи) был вложен в сознание ангелов и людей. Из Библии же узнаём, что бесчисленные ангельские хоры пели благодарные гимны Богу, а чтобы петь гимны, их надо было сочинить и словесно и музыкально. Не без водительства Святого Духа слагались стихи, мелодии. О качестве их можно судить по лучшим песнопениям церковным, которые написаны в подражание небесным образцам. (Их слышали Адам и Ева, многие святые, порой простые смертные).

Думаю, все лучшие поэтические и музыкальные вещи были написаны по мудрым подсказкам Бога и так или иначе освящены могучей красотой неземных песнопений. О такой небесной, сверхчеловеческой связи свидетельствовали поэты и музыканты всех эпох; среди них русские классики – Ломоносов, Державин, Жуковский, Пушкин, Лермонтов, Фет, Тютчев, Блок, Есенин.

 

Подобно языку, и мир весь создан Господом по логосной, идейной, зерновой системе. «Всевается» в создание логос, и возникает то многообразие (тропос), которое мы находим в создании.

 

Чуть подробнее о языке. В основе каждого слова – корень. От корня образуются все слова одинаковой по смыслу поросли. С годами смысл слов может изменяться до неузнаваемости, но оставшийся общий корень говорит об их глубинном родстве. Нередко и сами корни видоизменяются, однако в них всегда остаются опорные звуки (чаще всего – согласные), которые навсегда остаются даже в словах, перенятых другими языками. Вот по ним-то, да по общим смысловым значениям, и узнают лингвисты не только недавние, но и давнишние переходы слов из языка в языки, а также (это тоже нередко, хотя и нет здесь явной необходимости) переселения видоизменённых слов из чужих языков снова в свой, первоначальный.

 

Какой же язык был создан Богом и как он менялся в связи с переселением наших предков по земле? Держаться будем не домыслов и догадок, а фактов, взятых из Библейских повествований и внушающих доверие серьёзных исследований славяно-русского языка прошлых веков и века нынешнего (летописец Нестор, Ломоносов, Пушкин, президент Российской Академии Шишков, академик Лихачёв, священник Даниил Сысоев).

 

Зная, что теперешний язык в основном делится на три штиля, можем допустить, что и язык наших предков состоял из трёх областей слов; высокий штиль содержал слова наиболее возвышенные, торжественные, выражающие Божьи творения на высоте безукоризненного, идеального смысла; второй разряд вмещал слова о райской, но всё же несколько заниженной, более практичной жизни; а в третий штиль входили термины, отражающие ежедневную жизнь Адама и Евы (пришёл – пришла, принёс – принесла, подумал – подумала и т.д.)

 

Все слова, в зависимости от смысла, могли быть наполнены наибольшей глубиной и наивысшей красотой; либо глубиной и красотой несколько меньшими; или – только житейскими красотой и глубиной. И всё равно все до единого слова могли быть использованы в ангельских песнопениях, в передаче глубинных сердечных чувств как ангелами, так и людьми. То есть все они были поэтичными (пусть в разной степени), и мы можем назвать их «золотым фондом» Божественного языка. Этот фонд до сих пор остался в разной степени во всех языках. И, как мы отмечали, именно словами этого фонда написаны лучшие образцы зарубежной и русской поэзии. Однако как получилось, что «золотая середина» первоязыка, а потом и других земных языков стала обрастать сферами слов пошловатых, пошлых и совсем уже безобразных?

 

Первыми изменениями созданный Богом язык был загрязнён после восстания Денницы и падших ангелов. Зло против Творца, зависть к Всемогущему и Вечному заставили начальных революционеров вычеркнуть из своего лексикона слова, воспевающие Троицу и Её творения. Они насочиняли таких словечек, которыми, надо думать, и теперешние безнравственные людишки пользуются с великим удовольствием. Это была сфера нижайшего, четвёртого штиля. И с её словами соприкасались Ева, а через неё и Адам, когда Денница в образе змия советовал им не слушаться Бога.

 

Первые безобразные искажения первоязыка. Но последующие совершают уже не падшие ангелы, а люди, изгнанные из рая. Четвёртую безнравственную сферу охотно расширяют убийца Каин и его потомки, бежавшие от сородичей на территорию современных Гималаев. Порвав с Богом, каиноиды изобретают всё, что перечёркивает райскую нравственность – зачатки шоу (пошлые песни, танцы, кривляния), языческие ритуалы с сексуальным развратом, астрология, вызывания духов и т.д. Всё это требовало новых терминов, и они выдумывались, загрязняя «золотой фонд».

Эволюционисты пытаются убедить нас, что большинство новшеств, накапливающихся в истории, идёт жизни на пользу. Даже наши немногие примеры опровергают лжеучёных, путающих технический прогресс и прогресс общественный, нравственный, связанный с возрастанием в вере. Существование каиноидов было бездуховнее и распущеннее быта их родственников. Но с веками и племена родственников забывали Бога, отходили от спасительных заповедей, вводили изобретения, которые шли в разрез с прежней верой. И языки этих племён извращались всё больше и больше. Неверие в Творца, вместо прежнего полного понимания истины, порождало хилых детей домысла и гаданий – науки, искусства, философские течения, которые без подсказок Святого Духа уводили людей в гиблые болота лжи. Требуемые всё более развращённой новью слова нарастали вокруг «золотых сердцевин», тесня и коверкая их. Соответственно теряла свой высокий уровень и поэзия. Безнравственные авторы не без хвастовства использовали слова всех штилей, нижних – предпочтительней. (Многих тут превзошёл Аксёнов, возьмите его роман «Ожог»; творческие поиски не пошли ему на пользу).

Если бы не было промысла Божьего оставить пусть с падениями, но в вере Ноев род, водами Потопа было бы уничтожено всё человечество. Однако Ной остался жить. И сыновья его с жёнами. Начались длительные расселения размножившихся с годами народов по просторам обновлённой земли.

 

И повторилась предпотопная история. Ветви Ноевого рода, не порывающие с Богом, сохраняли высокую нравственность, и язык у них оставался более чистым, поэтическим, мелодичным. Это относится к некоторым народам, происшедшим от сыновей Ноя – Сима и Иафета; в частности, к евреям (потомкам Сима) и славянам (потомкам Иафета).

 

Именно из самого верного Вседержителю рода Давидова произошёл Христос. И именно на языке этого рода написана Библия – Ветхий и Новый Заветы. На самом чистом, самом поэтическом языке – самая великая по чистоте книга! Но евреи предали Христа, были рассеяны по миру, и язык их потерял Божественную значимость. Иврит из языка Библии, Божественных откровений превратился в язык дельцов и денежных воротил.

 

Тщательно готовил Господь славянскую ветку, чтобы из её среды вышёл русский народ, которому предстояло стать преемником христианской веры, не запятнанной еретическими искажениями католиков, протестантов, лютеран и представителями других религий. Мы знаем, что скифско-славянские племена, даже находясь еще в языческой вере, были гораздо более нравственными по отношению к другим народностям. Сопровождали гостей по опасному волжскому пути, пировали вместе с побеждёнными, предупреждали недругов, что начинают с ними войну. Да и сама их языческая вера внешне имела много общих мест с Библейскими Откровениями (Трибог, сотворение земли, богиня женского рода в небесной иерархии и т.д.) Думается, ещё и это помогло русичам принять христианскую веру в эпоху крещения.

 

Особо надо сказать о поэтическо-музыкальной одарённости наших предков. Из исследований известно, что представители племён славянской ветви любили петь в часы привалов и вместе с мечами и щитами всегда возили гусли. О красоте их песен говорят дошедшие до нас былины, народные песни, «Слово о полку Игореве».

 

Конечно, за столетия и русский язык обрастал бездуховным балластом в виде грубой матерщины, канцеляризмов, техницизмов, иностранных слов – особенно в периоды ослабления веры (годы удельных войн, пленения Руси татаро-монголами, борьбы власти с церковью или церкви за власть). Но в целом первоязык сохранялся у нас, и об этом свидетельствует невиданный всплеск поэзии предпушкинской поры, а потом и поэзии самого Пушкина, явственно осознавшего необходимость очищения «золотого фонда» от «эволюционного балласта», приближения поэзии к Божественной первооснове языка.

 

Но уходил, уходил Святой Дух из российской жизни – напористо стали перенимать наши предки вольтерьяновское безбожие! Наплыв атеистического толка мы уже чувствуем в стихах Лермонтова, Некрасова, Рылеева. Прежний пушкинский уровень ещё заметен в поэзии Тютчева и Фета. Однако в годы Серебряного века возросший атеизм превратил поэтический Олимп в эстраду всевозможных опытов, что несомненно напоминает сочинительство поэтов-каиноидов, писавших в пику ангельскому пению.

Нынче то там, то здесь слышишь надуманно-восторженные похвалы поэтам той разрушительной поры. А один уральский стихотворец (пародии на его опусы вы найдёте в этой книжке) без стеснения заявил: «Далеко Пушкину до поэтов Серебряного века!» Ну да, далеко, как далеко подлинному до ложного!

 

Безверие, раскрепощая души от нравственности, начиная молиться, как идолу, изломанной и больной чувственности, – заставляет безбожников искать нечто такое, чего не было на росистых полях веры. И поэты начинают писать такое, чтобы холодок бежал по спинам читателей, не жар правдивой мысли в сердцах, а холодок от пижонского выкаблучивания.

 

Не буду брать стихи поэтов второстепенных. Возьму Есенина. В годы Серебряного века он мог написать: «И вечер, свесившись над речкою, полощет Водою белой пальцы синих ног». Но это было для него – словно для Пушкина увлечение вольтерьянством. В те же годы он писал и по меркам высочайшего вдохновения, при соавторстве Святого Духа, когда выше всего истина и любовь к миру: «Запели тёсаные дроги, Бегут равнины и кусты. Опять часовни вдоль дороги И поминальные кресты». Чуть позднее поэт вообще откажется от вычурно-вымученных образов и признает правду за органическим образом, то есть за естественным, логически вытекающим из сказанного (на таких образах строится народная поэзия, вычура там нет).

 

Кратко мы рассмотрели влияние «цивилизации», бездумного забвения Творца – на поэзию, на язык. И ничего не увидели, кроме искусственного усложнения образной структуры стихов, нечёткого высказывания мыслей, замутнения кристальной, как ключевая вода, духовности. К великому сожалению, в поэтической жизни последних десятилетий всё большее место стали занимать греховность, телесная чувственность – лишь для удовлетворения земных страстей; всё большее забвение безукоризненных (абсолютных, Божественных) идеалов, ради которых человек только и может, и должен жить полной жизнью.

 

Подобное происходит не только с языком, но и со всеми сферами физической и духовной жизни общества – отход от истины Христовой, предельной ясности целей бытия, суетное метание от одной пошлой идеи к другой.

 

Нет сомнения, Бог создал язык и саму жизнь не для замутнения рассудка и совершения ложных поступков, а для ясного понимания нравственных целей и для совсем не хитрого, хоть и далеко не лёгкого следования к ним. Просто, ясно, радостно и счастливо людям думалось, общалось и жилось в раю, когда Бог открывал им тайны и законы безгреховного бытия. Точно так же живётся людям во все века, если они в душе и в делах с Богом.

 

Но только стоит отойти от этой единственно верной жизни, как начинается поиск потерянной истины, а поиск без Творца приводит к ошибкам и духовным падениям, хоть они и кажутся телесному человеку верхом мудрости, новаторства в поэзии, музыке, науке и других отраслях. Но почему же так волшебно звучат стихи Пушкина, Лермонтова, Фета, Тютчева, Есенина, Евтушенко, когда они написаны вдохновенно, просто и ясно, языком старой «золотой середины», а не низких и нижайших штилей? Да потому что вдохновенье поэтов направлялось Святым Духом по тому пути, который изначально предначертал Господь.

 

Я не хочу переубеждать собратьев писать просто и ясно, мелодично и с полным напряжением духа – это не в моих силах. Но хочу, чтобы они задумались о подлинном смысле языка – быть красивым, но не красивеньким, простым, но не простофильским, понятным, но не примитивным. Словом, таким, какой нужен для ясного, незамысловатого, радостного, духовно полезного общения.

 

Если мне хоть капельку удалось добиться в стихах свойств, неотъемлемых от настоящей поэзии, – сочту это за великое счастье.

Примечание. Вавилонское смешение языков изменило их внешне до неузнаваемости, положив начало образованию многих народов, но словесно, по сути, они остались крепко-накрепко связанными с первоязыком. Лингвисты легко подтверждают это.

 

Борис ЕФРЕМОВ.

2012 год