КАТЯ-ЗВЁЗДОЧКА

 

(Публикация книги)

 

ЗОЛОТАЯ ПОЭМА

 

Бабушке Вале в день рожденья

 

Волна на волну набегала,

Волна погоняла волну.

Михаил ЛЕРМОНТОВ.

“Тамара”.

 

Едва ли не с первой получки,

Совсем молодым-молодым,

Купил я китайскую ручку

С закрытым пером золотым.

 

С волшебной резьбой “Made in China”

На светлом своём ободке,

Она так приятно и чинно

В моей основалась руке.

 

И только я ручку заправил

И слово в тетрадь написал,

Как случай счастливый прославил

(Лишь случай я Богом считал).

 

И слово за словом в отваге,

И вот уж словесная вязь

По снежной тетрадной бумаге

Чернильным ручьем полилась.

 

И словно какая-то дверца

В душе распахнулась моей –

Как будто из самого сердца

Журчал тот чернильный ручей.

 

И чудилось, только лишь клеммы

Сердечным огнём нагружу,

Как я золотую поэму,

И дня не пройдёт, напишу.

 

И станут слова в ней искриться,

Как тоненький кончик пера, –

Пожалуй, уже золотиться

Написанной вязи пора!

 

Но что-то слова не хотели

Светиться, и в них не блистал,

В перо лишь излившись на деле,

Густой благородный металл.

 

И грустно являлась догадка,

Что яркому золоту слов

Одна лишь мешала нехватка –

Незрелость и лёгкость годов.

 

Вот, думал, настанет влюбиться,

Сверкнёт золотая пора,

И золоту время политься

Придёт с золотого пера!

 

И в милую сверстницу Машу,

Почти золотую, как свет,

Испив своей юности чашу,

Влюбился наш бедный поэт.

 

Какие цветущие ночи

Он с ней у реки проводил! –

И только лишь так, между прочим,

Он к ручке своей подходил.

 

Одно лишь немое касанье,

Без мыслей святых и идей,

И вновь убегал на свиданье,

Забыв о поэме своей.

 

Да, впрочем, зачем и поэма

И строчек сверкающий дождь,

Когда ты с созданьем Эдема

Вдоль берега речки идёшь!

 

И только подспудным заветом –

Что надо бы должной порой

Припомнить, отметить об этом

В поэме своей золотой...

 

Но ранние встречи недолги!

Растаяла речка вдали.

И ветер –

настырный и колкий

По взгорьям уральской земли.

 

И нищенский быт общежитский,

И скупость хозяйских квартир.

Но Пушкин, Есенин, Багрицкий!

Но споров студенческих пир!

 

Но лёгкой влюблённости тайна

И в парках аллеи,

когда

Рождаются строчки случайно,

Как первая в небе звезда.

 

И где-то опять в подсознаньи,

Что это для дальней, для той,

Загадочной, как предсказанье,

Поэмы моей золотой.

 

А чтобы ей всё-таки сбыться,

Перо золотое моё

Стихами-ручьями струится,

Ночное тревожа жильё.

 

И с лёгкой сноровкой мышиной

Бежит в неземные края

С волшебной резьбой “Made in China”

Китайская ручка моя.

 

И как же мы славно с ней жили!

Бывало, сидим и молчим.

А было – до слёз ворошили

Сгоревшего прошлого дым.

 

И даже в казарме солдатской

(А нас и туда занесло)

Средь жизни никчёмной и адской

Грустили не шибко зело.

 

Там, там, в глухомани сосновой,

Пропели и мне соловьи.

Какою-то силою новой

Наполнились чувства мои.

 

И девушка с чёлкою рыжей

В вечерней тиши, у костра,

Ко мне пододвинулась ближе,

Чем могут и мать, и сестра.

 

И тут я запел под гитару,

Что вот у косого плетня,

У чайной, на руднике старом,

Я вновь расседлаю коня.

 

У входа о ржавую скобку,

Гремя, сапоги оботру,

Войду, закажу себе стопку

И важно достану махру... –

 

А девушка мне подпевала,

Хоть были куплеты лихи,

Как будто давно уже знала

И песню она, и стихи.

 

А после певунье письмо я

Закрытым пером золотым

Большое писал и смешное,

Испытанным стилем своим.

 

Ответит ли? – Пылко стучало

Кровь звонкая в вены мои.

Ответила! – Здесь и начало

Ефремовской нашей семьи.

 

И, кажется, здесь и вступленье

Поэмы моей золотой.

Да новое вдруг ответвленье

В истории этой простой.

 

Из рук моих выпала ручка

И в пол – заострённым пером!..

Такая, увы, закорючка

Такой в моей песне излом...

 

И сколько потом ни менял я

Орудий своих перьевых,

Всё плохо писали, канальи,

И всё я выбрасывал их.

 

И я уж не верил, что райской

Жар-птицей, что хвост развернёт,

Подобие ручки китайской

Мне в жизни когда-то сверкнёт.

 

Ну ладно! Пускай и не будет –

Так в небо уносится звон.

И пусть ее сердце забудет,

Забудет,

как призрак и сон.

 

И, думать устав о богеме

Как жизни чужой и пустой,

Давно я забыл о поэме,

Поэме моей золотой.

 

И в вечных смиреньях, молитвах,

И сердцем почти уже тих,

Пишу не о спорах и битвах,

А только о жизни святых.

 

Но что ты со мной сотворила,

Жена? –

Всё рассыпала в дым.

Французскую ручку купила

С открытым пером золотым!

 

И сердце сжимает в комочек

Какой-то давнишний туман –

Неслышно звенит ободочек

Насечкой: “Paris. Waterman”.

 

И пусть там “Paris”, а не “China”

На светлом ее ободке, –

Доверчиво ручка и чинно

В моей основалась руке.

 

И только я ручку заправил,

Как вот на бумаге и стих.

И здесь уж я Бога прославил

И всех благочинных святых!

 

И вижу – в задорной отваге

Тугая словесная вязь

По снежной тетрадной бумаге

Чернильным ручьём полилась.

 

Неужто, блестя и сверкая,

В надзвёздные мчится края –

Поэма моя золотая,

Заветная песня моя?

 

Неужто такое возможно?

Ведь жизнь-то почти и прошла...

Строку за строкой осторожно

Пишу, –

и поэма светла!

 

Не то, чтобы доля святая, –

А случай удачный такой.

Не то, чтоб душа золотая, –

Но ручкой пишу золотой!

 

24 ноября 2007 года,

блж. Максима, Христа ради

юродивого, Московского чудотворца;

27 ноября 2007 года,

свт. Иоанна Златоустого,

архиеп. Константинопольского;

29 ноября 2007 года,

апостола и евангелиста Матфея;

30 ноября 2007 года,

прп. Никона, игумена Радонежского,

ученика прп. Сергия;

2 декабря,

свт. Филарета, митр. Московского;

3 декабря,

предпразднство Введения во храм

Пресвятой Богородицы.

 

БУДЕМ ЖИТЬ!

 

Благ Господь: и как в самой суровой пище положил Он вкус, так и в самом трудном жребии сего мира положил некоторое утешение.

Филарет МОСКОВСКИЙ.

 

Будем жить, пока живётся,

А когда придёт пора

И с землею связь порвётся

Неразрывная вчера, –

 

Будем к новой, вечной жизни

Потихоньку привыкать,

К Новой Матушке Отчизне

Путь незримо выстилать.

 

Но не силой многожильной,

Что оставили во мгле,

А лишь тем, что заслужили

На покинутой земле.

 

И молитвами любимых,

И молитвами друзей,

Суетой страстей гонимых

В жизни призрачной своей.

 

Их в нерайских наших чащах

Вспомним мы еще не раз,

Чтоб за нас молились чаще,

Свечки ставили за нас.

 

И не раз мы в ноги Богу

С верой чистой упадём,

Чтоб нашли они дорогу,

По которой мы идём.

 

И свои земные были

Мы припомним, чтоб тужить,

Что не так, не так мы жили,

Как бы надо было жить.

 

И с надеждой умиленья, –

Так птенцы в гнездо спешат, –

Наши слёзные моленья

Снова к Богу полетят.

 

28 ноября 2007 года,

прп. Паисия Величковского;

начало Рожественского поста;

3 декабря 2007 года,

предпразднство Введения в храм

Пресвятой Богородицы;

4 декабря 2007 года,

Введение во храм

Пресвятой Богородицы.