Глава девятая "Школа".

 

 

 

 

§13. Таллин

 

 

Сейчас название этого города пишется по-эстонски: «Таллинн», с двумя «н» на конце.

А раньше — с одной.

 

В первых числах января 1976 года желающие ученики 9 «А» класса мчались по железной дороге в Эстонию.

Древний город давно манил к себе подростков, насмотревшихся художественных фильмов на исторические темы, снятых на узких мощёных улочках старого города в центре Таллина.

 

«Город мастеров» (1966, режиссёр Виктор Бычков), написанный по сценарию легендарной сказочницы Тамары Габбе, был для меня самым любимым из них.

Можно устать перечислять популярнейшие фильмы середины шестидесятых – начала семидесятых, снятые в Таллине: «Снежная королева», «Три толстяка», «Последняя реликвия», «Слуги дьявола на чёртовой мельнице».

Этим список не ограничивается: за всю кинематографическую историю города снято не менее сотни художественных фильмов.

 

В то время мы только что переболели всеохватывающей страстью к эпохе рыцарства.

Мне хотелось ощутить атмосферу средних веков.

К тому же прибалтийские республики сильно отличались по архитектуре своих городов от населённых мест нашей среднерусской полосы.

 

Нас расселили в общежитии ПТУ, ученики которого разъехались по домам на время зимних каникул.

 

Первая неприятность ждала нас внутри плательного шкафа в спальной комнате. Учащиеся эстонские подростки, зная, что здесь во время их отсутствия будут размещены туристы из РСФСР, разрисовали внутренности шкафа свастикой и угрожающими надписями типа: «Русские, вон из Эстонии!».

Были среди надписей и очень обидные, унижающее достоинство и честь представителей русской национальности

 

Отношение эстонцев к русским, несмотря на большое количество проживающих в Эстонии людей чисто русской национальности, оставляло желать лучшего.

Оно, практически, стало нарицательным.

 

Мы со сдержанным пониманием отнеслись к глупым оскорблениям в наш адрес, запечатлённым на изнанке местной мебели.

 

 

Много позже, в Армении, мне привели пример отношения к русским: «Если в Ереване ты спросишь, как пройти туда-то и туда-то, то тебе покажут направление, в котором ты можешь смело идти. И ты не ошибёшься, всегда найдёшь нужную географическую точку. В Таллине тебе укажут в ту сторону, которая является противоположной искомой. Но ты не обижайся. Просто повернись на 180 градусов и уверенно шагай наоборот. Обязательно придешь в то место, которое искал».

 

 

Мы побывали на берегу Финского залива, полюбовались на «Русалочку», одиноко сидящую на берегу топ-лесс и тревожно вглядывающуюся в даль.

 

Запомнились башня по имени «Толстая Маргарита», позеленевший от времени медный шпиль церкви на Ратушной площади (которая уже сама по себе является средневековым памятников архитектуры), узкие улочки с забавными названиями «Длинная нога», «Короткая нога», церкви Нигулисте и Олевисте, музей «Кик-ин-де-Кёк», парк «Кадриорг».

 

Таллин, как мог, всем свои внешним видом и духовными внутренностями рвался на Запад!

Кстати, уже тогда в городе работало ночное кабаре с баром.

На рекламном листочке Таллина была страничка, где красивые девушки с обнажёнными (до самой «ровесницы», как любила говаривать моя престарелая коллега по работе Наталья Владимировна, осуждая в молодёжи стремление к оголению выше допустимого с моральной точки зрения уровня) длиннющими ровными и аппетитно-вкусными ножками танцуют в варьете.

 

Где нам, соплякам, побывать, увы, никеак уж не светило. Туда пускали только взрослых, или, по крайней мере, молодых парней, достигших совершеннолетия. Мы завистливо разглядывали рекламный проспект, посвящённый захватывающей воображение жизни ночного Таллина.

 

Я покупал конфеты замечательно вкусной Таллинской кондитерской фабрики «Калев». Особенно мне понравились сравнительно недорогие молочные ириски её производства.

 

 

Толстый Вася Михайлин, посчитав меня злостным конкурентом, попытался «наехать» на меня без особых на то причин. Он ревновал к моей популярности среди девочек. А ему тоже хотелось получать от них порции восхищения и поклонения!

Он неоднократно безуспешно «задирал» меня, но я не спешил отвечать ему тем же. В конце-концов толстяка оттеснили от меня вовремя подоспевшие одноклассники. Внушительно дали понять, что не приветствуют его нападки на Смородина.

 

Васька тайно бешено завидовал успеху моего первого куцего фельетончика в «Пионерской правде».

Однажды он во всеуслышание заявил, что послал свои творения в эту газету и ждёт их публикации.

Если бы он знал, что для этого мало иметь литературные способности, мало недюжинного упорства в достижении цели (я посылал свои пробы пера года два и переписывался с самим главным редактором), нужна ещё и элементарная удача, как в лотерее. Счастливый билет я вытянул, когда на моё первое письмо ответила самолично её величество Главный Редактор газеты. Мы стали с ней переписываться.

 

Я уже всё это прошёл, потому искренне пожалел беднягу, вознамерившегося с лёгкостью покорить литературный Олимп и стать предметом обожания женской половины нашей школы.

Понимаю: только что завершившийся бурный пубертатный период моего соперника, вызвавшего меня на литературную дуэль, требовал выхода хотя бы в виде всенародного признания Васиных вымышленных способностей.

Следует отметить, что учился Михайлин только на «четыре» и на «пять».

 

 

Незадолго до отбытия из прекрасного средневекового города я сел в городской автобус.

Он стал отъезжать, но водитель по непонятной причине не стал сразу, как диктуют правила, закрывать задние двери.

Вполне вероятно, что он увидел догоняющую автобус женскую фигурку. А может, просто задумался.

 

В ту же минуту на подножку автобуса заскочила запыхавшаяся девушка в короткой шубке с голубоватым горностаевым отливом.

Красавица наотмашь сразила меня своей оригинальной броской прибалтийской внешностью!

 

Двери закрылись.

Мы тронулись с места.

Девушка встала совсем рядом со мной, держась за вертикальный поручень на задней площадке. В руках у неё была раскрытая тетрадка.

 

В автобусе сильно качало и трясло, а она старалась поймать глазами строчки реферата. Возможно, она готовилась к экзаменам.

Я тоже уцепился за этот поручень.

Нас в очередной раз тряхнуло, она на доли секунды потеряла равновесие и уткнулась нежным личиком прямо в тыльную сторону моей ладони.

 

Я буквально растаял от этого лёгкого прикосновения гладкой девичьей щёчки.

Потом всю дорогу я не мог оторвать глаз от её лица...

 

Мороз был градусов под тридцать, и снежинки радужными блёстками усыпали шубку, шапочку и даже длинные ресницы девушки.

«Как в сказке — Снегурочка» — подумалось мне.

 

Она заметила мой пристальный восторженный взгляд, но продолжала делать вид, что не замечает молодого человека, уставившегося на неё, как последний очумелый болван.

Кончики губ выдали её...

Я понял, что ей приятна моя вызывающая реакция.

Её скрытая, как бы «про себя», улыбка была лёгкой и мудрой.

 

Вспоминая об этой встрече, в стихотворении «Ты» я писал:

 

«Ты вошла голубой, синеокой —

В этом мире, где краски скупы,

Ты была бесконечно далёкой

От обыденной, серой толпы.

Встала рядом с раскрытой тетрадкой,

И в сумятице будничных дел

Ты не знала, что часто, украдкой

На тебя я зачем-то глядел.

Нас кидало, трясло и качало

И к руке моей в тряске такой

Ты случайно — конечно, случайно! —

Прикоснулась горячей щекой...

И чему я упорно не верил,

По-мальчишески сердцу грубя,

Если знали волшебные двери,

Что мне НУЖНО увидеть тебя?»

 

 

Через несколько остановок она стала пробираться к выходу.

Я последовал за ней...

На улице, набравшись храбрости, я обратился к ней с просьбой познакомиться.

 

«Зачем вам я? — с небольшим эстонским акцентом произнесла красавица.

Это был провокационный вопрос. Любому молодому человеку было бы трудно на него ответить, чтобы не обжечься.

Я попался, ответив: «Ни в одном городе я не встречал такой красивой девушки».

 

«Значит, говорите, у вас в каждом городе есть по девушке?» — убойно парировала она, посчитав меня ловеласом, ищущим плотских утех на стороне.

Я не знал, что ответить, чтобы опровергнуть её вывод в отношении меня.

По сути, она обвинила меня в циничном коллекционировании красавиц из разных городов нашей необъятной страны!

 

Она не стала дожидаться моих оправданий и ушла в зимнюю ночь.

 

 

Встреча с эстонской красавицей настолько взволновала меня, что я написал стихотворение «Снегурочка».

В нём звучали такие строчки:

 

«...Я лишился и речи, и слуха.

И вопросам и рад, и не рад.

Я, наверное, выглядел глупо,

Отвечая тебе невпопад.

 

Перебрали знакомых и даты,

Чтобы смысл разговору придать.

Ты и в Горьком бывала когда-то,

Но... не помнила только, когда...

.

Ты сказала, что больше не надо,

Что не стоит тебя провожать,

И с приветливым дружеским взглядом

Разрешила мне... руку пожать.

 

...Ветер хлопьями колкого снега

Одиноких прохожих слепил.

Толстым брюхом тяжёлое небо

Напоролось на башенный шпиль.

Отходил громыхающий поезд,

Недовольный, но добрый ворчун.

 

Унесусь. Как на Северный Полюс

Я в зелёном вагоне умчу!

Далям, залитым солнечным светом,

Неизвестно с чего я кричал,

Что такую девчонку, как эта, —

Никогда и нигде не встречал!»

 

 

Назад мы были вынуждены ехать в очень холодном прицепном вагоне.

Наиболее смелые ребята открыто ворчали на сопровождавшую нас в качестве гида классную руководительницу.

Особенно «старался» круглый отличник Андрей Ягунов из группировки «элитных» мальчиков.

 

Он обвинил Людмилу Арсентьевну в плохой организации турпоездки.

Марина Евстратова поспешила было его успокоить, но он оставался непреклонным, холодным и жёстким.

 

Я ехал с Ягуновым в одном купе, и потому классная дама почему-то записала меня в число его сторонников и, соответственно, в агрессивную группировку своих противников и критиканов.

Маринка объяснила ей, что это далеко не так.

На самом деле я не имел претензий к любимой учительнице, понимая, что не всё зависит только от неё.

 

В дороге нас не кормили, а вагон-ресторан идти было не на что. Денежных средств у всех было в обрез. Мне лично мама дала на житьё-бытьё в поездку 16 рублей. Такой суммы не хватило даже на сувениры.

 

...Мы возвращались в нетопленном вагоне промёрзшие и голодные. Я «подкармливал» обожаемого мной Вовку Богданова «калевскими» ирисками (конфеты эстонской кондитерской фабрики «Калев»), периодически подбрасывая их на верхнюю вовкину полку.

Судя по его благодарным глазам, он был очень признателен мне...