Акбашев Артём

Веснушчатое небо, озарённое краснооким солнцем-телком, умыкнуло волоокую луну. Облака, как органзовые занавески, водрузились на росистый ельник. "Залихватски как!" - начал лотошить бурлак в сторожке. Воззвали пышнотелые дубровы к предрассветному лозунгу, своими томными тенями, благодатному светилу, покровительственно и приветливо. Козьи тропы, радушно моргнули лентой пыли, мирно проезжавшей по тракту кибитке. Страда, потогонно утруждается сбором урожайных щедрот, словно навьюченные савраски. Суетливый вол, с заспанными глазами, таращит плуг по ниве, бестрепетно внимая рдяные лучи заливистого солнца. Космы миловидной берёзы, распушились, будто бы снежная кайма в трескучий мороз. Непослушные игривые водомерки, на глади бочага, весело и звучно прихлёстывали и шерудили. В темени чакрыжника, сиживал ухватистый милок, удручённо внимающий пение клестов, и вкрадчиво ропща на себя нерадивого. Как же бесследно увиливают думы о распрекрасном, в этом любовном треволнении. "Не побратался я с собой, смурно всё, любовь - планида моя" - причитает молодцеватый отрок. Бесслышно вянут его причитания на ветру, как зык умирающего лебедя в зыбуне. "Несусветица дрянная, дай вздохнуть от всех невзгод, ох сумятица блажная, не печаль мой младный год." -поёт обездоленная прелестница, взирающая на стремнину беспокойной реки. "Не обессудь матушка, не кобенься, полюбила бесповоротно, чаю баловня судьбы своего." - истошно посетовав, навзрыд заплакала. Вот так, идиллистическая феерия, сопутствует негласному страданию, подспудному и потаённому, неизобличённому. На всякую божию тварь, своё тягло и ярмо. Кто-то тянет норовисто, а последние - безблагодатно влачат. Эдакая равнодушная отрада, к слову - не по-божески.