Вьюжин Лев

(Ощущение от прочтения)

 

 

 

«Сгорбился Гришка над выскобленной столешницей…»

 

Читаешь и слышишь, как-будто галька перекатывается от набежавшей на берег волны… Или вдруг ощущаешь леденцовый привкус во рту. А порой — подъём, подъём, а потом спуск — лёгкий, скользящий и даже летящий.

 

 

«Мать у него, видно, грешница - темной душой слаба.

Сгорбился Гришка, на шее тоненькой качается голова…»

 

 

Вот эта шея тоненькая и Гришкина качающаяся голова рисуют такую пронзительную картину, что замирает дыхание от глубины, перед которой ты оказываешься.

 

 

«Гришка горбатый на паперти губы кривит уродливо.»

 

 

А Гришка уже ушёл дальше. Поспешай! А то ему некогда с тобой возиться — у него дел земных неоконченных невпроворот. И дел — не праздных. Он чувствует, что всё неспроста и зачем-то:

 

 

«Вырвали колоколу язык - небу уста запечатали!

Ну, посмотрите, бабоньки милые, что у меня за плечами-то?»

 

 

Понимаешь, давно понимаешь — не так описательно благодушна поэтическая атмосфера сюжета. Она драматично напряжена, она на пороге трагедии, но… Ощущение светлости и даже какой-то просветлённости действа, в которое ты погрузился, не оставляет тебя ни на миг.

 

 

«Чешет горбушку Гришка. Крест - на груди расхристанной.

Пальцем грозит - невинный - радостному антихристу:

«Вот я тебе, ненавистный! Ты погоди у меня ужо!»

В кружку щербатую денежкой медной солнца упал кружок.»

 

А и не скрывал автор намерений, и особо не прятал кульминацию, и трагическая, по сути, развязка наступила тогда, когда и положено. И случилось то, к чему ты был уже подготовлен, но, опять «но» — как же точно и философски выверено описан этот впечатляющий момент.

Опускаю религиозную составляющую, которая для меня лично там есть и глубоко понимается. Это уже дело каждого отдельного читателя. И поэт нам ничего не навязывает – думайте, решайте…

Впрочем, данная строфа заслуживает того, чтобы быть приведенной полностью, на мой взгляд:

 

 

«Утром волненье на площади, черква полным-полна:

на онемевшей звонарне Гришки горбатого тень видна,

тянет юродивый руки к простору необозримому.Люд приумолк, присмирел - хоть бы кто возразил ему!

«Все от того, что молчим! От молчания все печали-то! —

Гришка беснуется, - ну же, глядите, что у меня за плечами?

Я вот по небушку ножкой ступлю, чтобы вымолить

да уберечь вас - сирых, убогих - от гибели!»

Замерли бабы, слышно, как падает лист - безупречно желт.

Что же юродивый? Он встал... перекре́стился... и ушел.

Вышел в проем - деревянный квадрат, туда, где даль голуба́.

И не упал. А раскинул крылья! Глядь — ан и нет горба!»

 

 

Где-то там, очень далеко, остались: конкурс, Поэмбук, оценки, суета альбомная, досужие разговоры ни о чём… Остались — только ты и Гришка, парящие высоко над юдолью! И ещё тёплый, какой-то родительский взгляд автора, провожающий нас…

 

 

 

«Я, искупленный когда-то иной ценой,

Я, искупленный кровью, огнем, войной,

пальцем прилежно — за Гришку — вести продолжаю: «... Пси, Фита, Ижица»

 

 

 

https://poembook.ru/contest/1065-24-12-6-3/poem/77691-"az-buki-vedi"-