Barklai

Здесь я родилась и выросла. Здесь прошли школьные годы, студенчество... Здесь я живу. Я вросла в этот город корнями и кожей У нас с ним одна на двоих система кровообращения. Многие называют его "город-вампир". Пусть так. Я принадлежу к той когорте его жителей, которые находят в этом какое-то мазохистское удовольствие.

Колокольная. Маленькая узкая улочка в 17 домов рядом с Владимирской площадью в пяти минутах ходьбы от Невского рядом с колокольней Владимирской церкви. По улице ходили трамваи, почти рядом с окнами. В серванте всегда тряслись и позвякивали фужеры и тарелки. Когда трамваи сняли, мы месяц не могли спать от этой тишины. Коммуналка, которая до войны была в два раза больше и целиком принадлежала родителям деда. Дед с братом пошли воевать. Родители умерли в блокаду. Сестру отправили в детдом, а квартиру после войны заселили. Чудом осталась одна свободная комната. В неё и вернулся. И сестру отыскал и забрал. И мама в ней выросла, и я. Мы с дедом любили ходить по выходным гулять. Мне было лет пять. Шли в Русский музей или в Зоологический. В Русском посмотреть на "Девятый вал" и "Последний день Помпеи"... и обязательно "Лунная ночь на Днепре" - любимая картина деда. А в Зоологическом обязательной программой был мамонт. А потом Летний сад. Лебеди в пруду и памятник Крылову. Мы ходили вокруг него и отгадывали героев басен. Теперь я хожу туда с сыном, и мы так же ходим вокруг и отгадываем героев басен. С мамой мы тоже туда ходили. И обязательно заворачивали в Кофейный павильон на очередную выставку. А ещё мы с ней ходили в Таврический сад. Зимой на каток, а потом в оранжерею рядом с Таврическим на Шпалерной улице.

Колокольная, Стремянная, Дмитровский переулок. На Дмитровском жила Инка. Мы встречались утром у её дома и шли в школу, а потом возвращаясь после школы заходили в магазин на углу Стремянной, чтобы выпить по стакану томатного сока за 10 копеек. Мы обе обожали этот сок. Там всегда стояло два стакана. Один солью, а другой с водой и алюминиевой ложкой. Можно было взять эту ложку и насыпать в стакан с соком столько соли, сколько пожелаешь, а потом поболтать ею в стакане и положив обратно в воду, вытянуть с наслаждением этот сок, солёный и густой. Никогда больше я не пила такого вкусного томатного сока. Потом мы шли к её дому и там долго прощались. По Стремянной и Дмитровскому тоже ходил трамвай. Он делал на Стремянной кольцо. Мы ждали, когда он тронется, а потом выбегали и подкладывали на рельсы монетки... две копейки или десять, чтобы расплющило. Получались ровные гладкие кругляшки. Я потом в одном таком кругляшке проковыряла гвоздиком дырочку, вдела верёвочку и носила на шее. Инку увезли в Америку, когда мы учились в десятом. Иногда общаемся по скайпу.

А рядом Кузнечный, Свечной, Большая Московская... Тут бродит дух Достоевского. А по соседству Загородный проспект, Пять углов (любимое место моего сына), а дальше Витебский вокзал. С него всегда уезжал папа. Мы с мамой, проводив его, брели обратно по перрону и молча плакали. С тех пор ненавижу проводы. Улица Рубинштейна. Тут жил Довлатов. Вон и рюмочная даже сохранилась, куда он прямо в тапочках ходил. Толстовский дом с его безразмерными сквозными дворами и умопомрачительной высоты арками. А за ним Фонтанка, Ломоносовский мост с башенками и Аничков дворец, куда я ходила в изостудию, а потом в кружок генетики при Клубе Биологов. И Аничков мост с конями, столько лет укрощаемыми человеком. А дальше Елисеевский с потрясающим интерьером и непомерными ценами, напротив Александринка и Катькин садик... и объятья Казанского собора, и пряничный Спас-на-крови, и дом Зингера, где есть все на свете книги, Большая Конюшенная и ДЛТ, где мне купили первую мою куклу с закрывающимися глазами... немецкую. У неё потом отломались ноги и пришлось примотать их скотчем. А над Невским маячит Адмиралтейство, и в солнечную погоду его шпиль сверкает так, что глазам больно. Иду на набережную Невы, по ней от Дворцового моста до моста Лейтенанта Шмидта и дальше по другой стороне... или обратно к Дворцовому мимо Университета, Кунсткамеры... перехожу обратно и мимо Зимнего, куда я тоже ходила лет шесть в искусствоведческий кружок и исползала все запасники Эрмитажа. Там я познакомилась с Эмкой. Мы с ней после занятий по два-три часа гуляли вокруг Эрмитажа и выдумывали какие-то истории про мушкетёров и их дам сердца. Даже зимний мороз нас не останавливал. Это был ритуал, который не нарушался никогда. Она потом тоже уехала в Америку и потерялась совсем. Атланты, воспетые Городницким. Погладить большой палец ноги левого из них... на счастье. Зимняя канавка. Это моё любимое место. Вид с мостика на мостик, над которым проходит галерея, ведущая из одного здания Эрмитажа в другое. Она висит над мостиком как его отражение. А за ними Нева и кусочек неба. Выхожу опять к Неве, кладу ладони на гранитный парапет, нагретый за день бледным питерским солнцем. Всё, зарядилась. Можно домой.