Судьба поэта. Подражание Елене Скачко.
"Творцы". Елена Скачко.
Закатились за плинтус последние несколько лет.
Затерялись без срока в каких-то подвальных архивах,
Как рулетики старых забытых ч/б кинолент,
Монтажёром в подпитии склеенных косо и криво…
Было столько всего: сериал превзошёл полный метр –
Не сложилось искусство, зато родилась конъюнктура.
Только жалко актрису. Хотела звездить меж комет.
А осталась за кадром – непризнанной брошенной дурой.
Роль отдали другой – точной копии юной Бриджит.
Ром струился рекой, а вино водопадом искристым…
Смухлевал режиссер, растранжирив небесный бюджет,
Словно елку гирляндой, грехами обвив сценариста…
Материал отсмотрели. Сочли неудачной игрой.
Режиссеру поверили. Да, сценарист – не Набоков…
Положили на полку.
И мается главный герой,
Верит в лучшую участь и ждет режиссера от Бога…
Закатилась за плинтус короткая скудная жизнь,
Не хватило идей, как портнихе на блузку батиста…
Будет новый герой.
Будут премии.
«Браво!» и «бис!».
И хмельной режиссер, загубивший судьбу сценариста…
Судьба поэта. Подражание Елене Скачко.
Орошаемый влагой, струящейся с латаных крыш,
Что воздвиглись меж небом и дланью, простёртой к свободе,
Он всё грезил надеждой – но вряд ли его ублажишь:
Увядает душа в полумраке безликих мелодий.
Были лучшие дни – покорён неприступный Олимп,
И манил ослепительным заревом пик Джомолунгмы…
Лишь упрямо в расселину вёл нахлобученный нимб,
Распаляя огонь гордеца, как горящие угли…
Отошёл протеже – безыскусен, картав, неказист
Оказался ваятель лубочно-вербальных фантазий,
Воспринявший свой имидж, как дока и гений-стилист,
А отныне – сметённый с вершины потоками грязи.
Век живи – век смиряй свой безмерно-заносчивый пыл:
Очутился за скобками славы, где памяти сколы
Отражают вчерашние лавры, хоть нынче – бескрыл
Он в полёте над миром, слагая пустые глаголы.
Всё идёт по спирали – начнётся и новый виток:
Так не стоит скорбеть, будто жизнь невозвратно разбита.
Не забвенье, а грех – беспощаден, враждебен, жесток:
Лишь в сердечном покое – вся сила и слава пиита!
