1995 год. Я ухожу с предприятия, на котором зарплата месяц от месяца становится всё долгожданнее, и бросаю привычное «До свидания!» вахтёру, уткнувшемуся в газеты. Но это не газеты, а ноты. Ноты? Я разворачиваюсь назад.

- Точно, ноты! А на чём Вы играете?

- Я не играю, я пою! – лицо вахтёра озаряет улыбка.

- А на чём Вы поёте, и во что играете? – меняю я вопрос, приняв его слова за шутку.

Вахтёр мрачнеет.

- Я лауреат Конкурса имени Чайковского 87 года! – в голосе слышится оскорблённое достоинство. - Я баритон!

И для пущей убедительности он взял несколько нот красивым тембром.

Мне становится стыдно, я извиняюсь:

- Так непривычно… здесь…

- Может быть, видели во вторник концерт на рентиви?- примирительно спрашивает он. - Я там пел. Арию Жермона и ещё романс.

Нет, к сожалению, не видела. Как-то не до телевизора сейчас.

- Интересно, а как сейчас на телевидении с гонорарами?

- Денег нет, - вздыхает, - мне тефлоновую посуду дали. Кастрюлю и ещё сковородку.

- Что ж, - одобрительно сочувствую я, - это лучше, чем ничего. В хозяйстве пригодится!

Он кивает.

О, времена! Как хорошо, что они позади!

« Любимец женщин, баловень судьбы…»

Через год мне ещё раз довелось услышать баритона на том же предприятии. Он был уже начальником охраны, и новый костюмчик отлично сидел на его статной артистической фигуре. Я искренне за него порадовалась.

Да, время и кислый виноград делает сладким. Хотя, конечно…