Простое

Простое
 
Это будут простые рифмы,
крошка, простые тропы.
Ничего в этой жизни не повторив, мы
ощутим, как незримый кто-то обрежет стропы,
и вокруг будет только воздух,
и мы в нем камнем
пронесемся на фоне скоплений звездных,
и в бездну канем.
Это будет триллер,
детка, кратчайший триллер,
короткометражнее не бывает...
Вот минуту назад сидели, пили и говорили,
а изображение застывает,
пахнет жженым пластиком, желтым кленом
где-то в стылом воздухе воспаленном,
чем-то однозначным, определенным,
как закат, рассвет или рай влюбленным...
Это будут простые строки,
бэби, куда уж проще.
Так листва шелестит о пришедшем сроке
в священной роще,
так играют блики от вод канала
на стенах замка,
так смеется не знавшая Ювенала
& Co пейзанка...
Так грядут, молчаливее камня,
нахальных ворон крикливей
дни осеннего сбора нежности
в чашечках наших лилий...
 
 
 
Из итальянского этюдника. Пьяцца дель Дуомо
 
Для меня художник есть Богу ровня.
Им не зря не отпущена и жаровня
в столь любовно описанном пекле Дантом.
Этим гаерам, бабникам ли, педантам,
мастерам отрезать по пьянке ухо,
как отборному войску Святого духа
суждено творить среди нас веками
чудеса в холсте, акварели, камне...
Тот, кто купол Дуомо над нами поднял,
духом был не слабее перста Господня.
Данный культ не повсюду, однако, развит,
потому во Флоренции только разве
видишь лики художников на соборе,
и, нет-нет, да подумаешь о заборе,
возведенном с намереньями благими
бюрократами веры... Приди, Вергилий,
проведи их всеми, старик, кругами,
поясни, что художник не моногамен,
что нечасто молится и постится,
но он гений, а гению все простится
за "Преображенье", "Мадонну в гроте",
за сикстинские фрески Буонаротти -
буйство красок и жизни - да в той капелле,
где творцу одному лишь осанну пели
и молились... Велик, всемогущ Йегова,
но капелла - созданье творца другого,
сгустка крови и плоти, любви и боли.
А Господь лишь соавтор его, не боле.
И, хвалу вознося одному ль, другому,
век стоять бы на площади дель Дуомо...
Преходящи страны, цари, режимы,
остается гений непостижимый,
бесконечный, вечный. Он стоит мессы.
Да, Флоренция - именно это место,
где на залитой солнцем старинной пьяцце
нужно гению истинно поклоняться,
и порыв этот искренен, светел, истов
и у самых отъявленных атеистов.
 
 
 
Это смешение вывесок...
 
Это смешение вывесок, тускло мигающих светофорам,
запаха кофе, магнолий, жженого ли песка,
рябь нескончаемых волн под Суэцем ли, под Босфором...
Здесь даже войны приводят только к ожесточенным спорам,
кто победил. Здесь развязка неописуемо неблизка.
Это иллюзия веры, а паче спасенья... Всего, что идет за гробом,
судя по старой книге, весьма истрепанной за века.
Если не посвятить здесь себя авантюрам, ошибкам, пробам,
можно остаться распространенным верующим микробом,
в будущей жизни надеясь возвыситься до червяка.
Это история переворотов, походов, осад и боен,
имя Господне в которых всегда заменяет любой резон...
Так почему же, когда серебристый огромный "Боинг"
ухает вниз вместе с сердцем из рваных ночных пробоин
в тучах, ты ждешь электрическим заревом тлеющий горизонт?
Пусть ты рожден далеко, на степном восточном краю Европы,
в царстве штампованных винтиков, вечно оторванных от корней.
Видя теперь эту землю, где камни, пустыни, скалы и козьи тропы,
ты ощущаешь себя полноправным плодом ее утробы,
корчишься, плачешь и радуешься вместе с ней.
Что тебе в этой земле и в пронзительном небе, кроме
царских щитов, под которыми деда и прадеда погребли?
Где этот голос вечности, голос причастности, голос крови?
...Раннее утро. И на запруженном сильными птицами аэродроме
видятся рыжебородые капитаны и финикийские корабли.
 

Проголосовали