Ладонь
Нарисуй мою ладонь на песке,
или мелом на зелёной доске,
или, хочешь, просто так, очерти
чёрным ножиком на белой груди
снежной бабы, впитавшей родник
кристаллических вод синевы.
Надо мною висят фонари,
и синички напевают "замри".
Замираю, делаю вдох.
В каждой крапинке вижу подвох,
в каждом шорохе слышится смех,
в лысых кошках – видится мех.
Протираю глаза: ни зги –
ни синичек,
ни кошек донских –
мокрый плащ цвета беж, каблук
и какой-то неясный стук –
то ли сердце, то ли грачи,
то ли снег обронил ключи.
Вспоминаю, что снега нет,
просто снова какой-то бред.
И как будто привычно всё –
отключаться, молчать с дождём,
просыпаться, болеть, играть –
то ли роль, то ли жизнь.
Опять
засыпать/просыпаться днём,
пить таблетки,
уже вдвоём с отражением размышлять,
не пойти ли сейчас гулять.
И неважно, что полночь, дождь –
там, возможно, хоть кто-то ждёт –
фонари, синички, коты...
И, к тому же, не боюсь темноты.
И опять мокрый плащ, каблук.
И привычный неясный звук.
То ли ветер, то ли рингтон,
то ли кто-то – рисует ладонь...
