Све­чи чер­ные с блек­лым пла­менем пля­шут те­нями на сте­нах.

Здесь ты вспом­нишь свое от­ча­янье и по­гиб­ший ког­да-то страх.

 

Сви­та Кня­зя слег­ка при­лиза­на, об­хо­дитель­на и доб­ра.

Смертью сно­ва на ночь уни­жена, ди­ко пля­шешь ты до ут­ра

 

И кру­жишь­ся с чер­тя­ми гряз­ны­ми. Но­ги сби­тые о пар­кет,

Ру­ки тон­кие ис­ца­рапа­ны, толь­ко сил не ска­кать ведь нет.

 

Пляс­ка страш­ная, ша­баш ги­бель­ный, чер­ти бь­ют о пар­кет пок­лон:

Из две­рей, чь­ей-то кровью сдоб­ренных, на ко­пытах вы­ходит Он.

 

Князь тря­сет го­ловой коз­ли­ною, глаз не сво­дишь с Его ро­гов...

И ус­лы­шишь по­том ехид­ное: "Ты го­това, моя Мар­го?"

 

Все це­лу­ют те­бя уве­рен­но и тя­желое платье рвут.

Не­подъ­ем­ным и страш­ным бре­менем ста­ли лег­кие ни­ти пут,

 

Что стя­нули кор­саж удуш­ли­во. Ты са­дишь­ся у ног Его

И ус­лы­шишь по­том ехид­ное: "Ты до­воль­на, моя Мар­го?"

 

Нет, не ста­нешь мо­лить о ми­лос­ти для про­пащей сво­ей ду­ши!

И бы­ла б эта ночь кра­сивою, ес­ли б ша­баш утих в ти­ши,

 

Ес­ли б ду­шу твою раз­би­тую от­пусти­ли на Страш­ный суд!

Толь­ко ей, Ко­роле­вой наз­ванной, ку­бок кро­ви, сме­ясь, не­сут.

 

И ты пь­ешь, Кня­зя сла­вя пла­мен­но, греш­но пол­зая у ко­пыт.

У блуд­ни­цы, хмель­ной кра­сави­цы, сер­дце мер­твое не бо­лит.

 

Све­чи чер­ные с блек­лым пла­менем та­ют те­нями на сте­нах.

Здесь гу­ляло всю ночь от­ча­янье и плес­кался в бо­кале страх,

 

А те­перь в этой чер­ной кре­пос­ти не ос­та­нет­ся ни­чего...

Толь­ко го­лос, в ко­лон­ны вчер­ченный: "Не прос­тят Вас, моя Мар­го!"