Подвал
Звали его, как положено, Миша,
правда, давно. Или это был сон?
Звуки извне доносились всё тише
в тёмный подвальчик на стыке времён.
Изредка лучик с танцующей пылью
скальпелем резал заброшенный хлам.
В эти минуты мучительней ныли
драные лапы и ниточный шрам.
Больно змеились по дрёме разломы,
помнилось, раньше и он был любим
девочкой… нежно. Кому не знакомо
очарованье до боли родным?
Только приходят другие игрушки,
старым – заслуженный отдых. Подвал.
Била судьба по мохнатой макушке,
Мишка спасался лишь тем, что дремал.
Как-то судьба расшалилась, играя,
ей пируэты вершить не впервой.
Девочка (девочка?! Нет… то - другая)
Мишку нашла: ой, хороший какой!
Новой забавой малышка довольна,
вообразила больницей диван,
Мишку «лечила»… О, как это больно,
если до старых касаются ран!
Он от заботы размяк, отогрелся,
прыгал и звал, улыбаясь, на вальс!
Двигалось ловко мохнатое тельце,
нежность сияла из бусинок глаз…
Вдруг появилась душистая дама,
строго внушала: порядок – закон,
не допускающий лишнего хлама.
Хламом таким, очевидно, был он…
Мишку несли за пришитое ухо,
он всё не верил, не верил, урчал!
Но без программы душевного слуха
кто его слышал? И снова – подвал.
Бесперебойно сработала схема
«лишнее прочь». Было, будет и впредь –
темень подвала, где кукольно немо
плачет игрушечный старый медведь.
