Помнишь? Теплый жёлтый свет ласкал высокую тонкую берёзу; только они с луной и возвышались над городком: берёза на пригорке, луна - в диадеме ночи.

Ещё были июльские звёзды, но луна затмевала их.

Мир катился на велосипеде вдоль уютных деревянных заборчиков и пышных трав. Мир дышал ночью, принимая её игру и жизнь, - тишина, немой разговор листвы и птиц, мотыльков и ближайшего фонаря, одинокого учёного и пишущей машинки, между которой и столом - подушечка, чтобы приглушить стук. Учёный жил недалеко от нас, и стрекот клавиш был слышен из распахнутого в ночь окна, сливался с песнями сверчков, а луна плескалась в объятиях его оконных стёкол, качаемых лёгким ветром полуночи. Мир впитывал это, и катиться мимо, шелестя колесами по песку, вплетая шёпот дорог в немолчный говор летней ночи. Бесконечной ночи в краю лесов.

Тогда, давно, в безмятежном упоении, нам хотелось назвать мир бескрайним, сохранить этот час ночи: его тени, шепот; аромат яблоневых садов, зарослей шиповника, поросших камышами канав, компоста задворок, и хвойных стен вокруг городка, даже запах прогретых за день дорог и остывающих площадей. Сохранить, сберечь, запеленать в лунное летнее небо, что мирно и бесконечно.

И нам это удалось. Хотя нет больше ни березы, ни милых деревянных заборчиков, ни соседа учёного с его машинкой, как нет таинственных зарослей, задворок, и поросших камышом канав... Всё это разбилось о "прогресс" человеков.

И да, мир на юношеском велосипеде больше не катается по улицам нашего городка.