Ночь трёх гиен
«Необдуманные действия ведут к плохим последствиям»
Аксаков «Аленький цветочек»
В покосившейся избушке
Древность спит, из мха подушка
И полатей тяжкий скрип,
Стёкол нет, лишь ставен сип.
Кто здесь жил в такой глубинке?
Ветер машет паутинкой,
А за печкой плесень скрыта,
В углу чёрное корыто,
Пожелтевший известняк
В нем на дне, присохший так…
Бочка старая, сермяга,
Посох древний, видно мага,
Иль отшельника какого?
Старца? Колдуна? Святого?
Россыпь звезд в окне горошком,
Кто крадётся, словно кошка?
Лунный призрак бродит дивный,
Взору смертному незримый.
Он чего-то ищет вроде,
Поскрипит, потом уходит.
Пляс теней – иллюзион.
Это грёзы – вещий сон.
Ветер сон не прогоняет -
Сновидение летает.
Что поведать хочет мне
О далекой старине?
У трескучей сальной свечки,
Что зажег, найдя за печкой,
Я готов дышать минувшим:
Где-то худшим, где-то лучшим…
В сон клонит ночное лето.
В хате сыро. Не согрета.
Трель сверчка, за домом свист…
Птичий?... Не специалист.
Где я слышал этот звук?
Как стрелу пускает лук…
Вспомнил - секция шпажистов,
Фехтовальщиков-садистов,
Я там «вкалывал» полгода.
Мне проткнули там «ягОда»,
Так наш тренер зло шутил,
Я обидчив был – свалил.
Шорох слышу. Жуть ночная
Сталь каленая сверкая
(Я в фантазиях не очень)
Рассекает сумрак ночи
И разрезав мрака глыбы,
Как большие куски рыбы
Поперчив горошком с неба
Пожирает их без хлеба.
Нет, в фантазиях я мастер.
(сам себе герой и гангстер)
Бред с усталости находит
Всё ж за домом кто-то бродит?
Свист не шпаги – сабли звук,
Каблуков печатный стук.
Скрип ужасный половицы
Словно крик подбитой птицы,
Дверь протяжно завывает,
Как чудовище зевает.
Писк от кошки, что на крыше,
Страх к хребту, как лист прилипший.
Отворилась дверь кривая
На пороге, мать честная,
Пламя свечки задрожало
И слеза по ней сбежала.
Затрещала и с испугу
Тени бросились по кругу.
Бородач-мордоворот,
Одноглазый нищеброд,
Влез, что силы чертыхаясь,
Сабля за сапог цеплялась.
Нет, не нищий, - показалось.
Брошь на шляпе отражалась.
Сабля видно дорогая:
Лев на ручке и сверкая,
Вместо глаз горят рубины.
Золотые две сардины
На плаще расшиты златом,
Плащ был в дырах и помятым.
Два пиратских пистолета,
Полусабля, как мачета
(Абордажный вариант)
Не хватает аксельбант.
Это я отметил позже,
А пока что страх по коже
Пробежал и нырнул в пятки,
Там с душой играл он в прятки.
Тип меня единым глазом
Оценил и сплюнул разом.
- Опа, новый постоялец?
Кто таков? - Я?... так…скиталец…
- Был один тут, но сожрали.
- Кто? – и руки задрожали.
Да тут всякого хватает…
Ночью гарпии летают,
Есть болотные сирены,
Три пещерные гиены,
Ядовитые туманы,
Тропы в никуда, обманы…
Всяк и всякого сжирают,
Тут, чудак, добра не знают.
Саблей я не тьму рубаю,
Ночных гарпий отгоняю.
Хищно плоть рвут, с виду птицы…
Уши, нос – успей проститься.
Стоит поздно спохватиться -
Могут нос сожрать и смыться.
Слышишь свист – беги скрываться,
Сабли лишь моей боятся.
Да еще рожок латунный,
Его ищет призрак лунный.
Этот призрак, в общем, мальчик.
Гарпий выпустил, мерзавчик,
Чисто ради баловства,
Но беда одна не шла,
Пацана прокляли маги,
Его кровь не на бумаге,
Ей на камне написали,
Что б рожок тот все искали…
А пока он призрак лунный,
Но ленив и очень нудный.
Рожок прячет сам отшельник,
Старый дедушка-затейник.
От пришельца веял холод,
Я нашел, возможно, повод
И спросил гнусавым сипом,
Честь имею с каким типом?
Игнорируя мой голос,
Шляпу снял, а чуб как полоз.
- При дворе был капитаном,
Стал разбойным атаманом.
Я с царицей плел интригу,
Еле сбёг, а после в книгу
Меня мёртвых записали,
Всех на кол, меня распяли.
Я не жду дневного света,
Мне отшельник помог, где-то
Труп мой склеил на болоте
И теперь я в мёртвой плоти.
По ночам хожу к царице,
Над царем чтоб поглумиться.
Она ведьмой стала знатной,
Жизнь вне жизни так занятна.
Тайны все отшельник знает,
Раз в году он здесь бывает,
По тропе Скелета сходит,
Гиен посохом разгонит.
Тот, который у стены,
Посох – ключ от старины,
Словно из железа кол,
Он заклятьем вбитый в пол.
Тут, - он пальцем всё обвёл,-
Был, считают, чёртов мол.
Врут! Здесь место тайной силы.
Кого только не носило…
Вкруг языческие бабы
В камне, идолы и крады*.
Столп. Умерших городище.
Теперь Мёртвая избища.
А теперь послушай, странник,
Ты не зря здесь, ты – избранник.
Я не знаю почему -
Все вопросы к колдуну -
Это он скрестил дороги,
Будешь на щите иль дроги
Увезут тебя, - не ведом.
Бойся тех, кто пойдёт следом
За тобою до конца.
Ты послушай мертвеца,
В них холодные сердца,
Каждый с маской хитреца.
И о главном. В чём твой плен?
Ночь сегодня трёх гиен.
Трёх проклятий откровенно-
Шанс, что станешь незабвенным.
Если будешь здесь глупить-
До рассвета не дожить.
Три гиены – три порока…
Кто заслал тебя с морокой?
К чёрту! Дело не мое…
Час настал хлебнуть дерьмо.
И настало испытанье
Три гиены живут тайно,
Каждая в своей пещере
Хитры. Жадны. Всех бы съели.
Столько было там «гостей»
Вся поляна - склад костей.
Они оборотни в прошлом
И сейчас всё также пошло
Завлекают свои жертвы,
Если те, конечно, смертны.
В полночь будут здесь гиены,
За тобой придут из скверны.
Будут плакать и смеяться,
Тебя звать, не вздумай сдаться!
Всё! Мой час исчерпан стало…
Не кручинься... Не пристало…
Кэп исчез, лишь страх во мне.
Тени пляшут на стене.
Вдруг я слышу за окном
Детский крик и плач притом.
Так, что душу разрывает,
Чьё дитё, что так рыдает?
Плач взахлёб, как тонет в горе,
А в глазах два чёрных моря.
На тропинке лунный свет
И дрожит ребенок… Бред.
Палец под свечу подставил,
Вспомнил – капитан наставил:
«Будут плакать и смеяться,
Тебя звать – не вздумай сдаться!»
Долго корчась на земле,
Дитя стало «не в себе».
Вместо плача - жуткий смех,
Что мурашки прыгнув вверх,
По спине вдруг разбежались,
Только волосы поднялись.
А дитя всё в чёрных клочьях
Убежало в чащу молча…
Как пропало – стало легче.
У окна сел недалече.
Через час вторая смена:
Краля голая, - гиена
Мою плоть насчет утехи
Проверяет. Не до смеха.
Я таких ещё не видел -
Красотой бес не обидел:
Грациозна словно рысь.
Формы – винограда кисть.
Мой животный магнетизм
Рвёт монаший аскетизм.
Я держу над свечкой руку
И в окно смотрю, а ну-ка,
Кто кого перехитрит,
Тело похотью дрожит,
Но я верю, что не сдамся
И сижу к стене прижался.
Глядь, из девичьей красы
Стали сыпать волосы.
Руки, ноги изменились,
Мордою лицо сменилось.
Два клыка торчат зловещих
И слюна на землю хлещет.
Ей прощай, махнул рукою,
Иди к бесу, дай покою!
И как сгинула зараза
Не сомкнул глаза ни разу.
Глядь, погоня. Свист. Охрана.
Догоняют капитана.
Сабли, крики, факела
Боже, это не игра.
Он хромает и бежит,
И в руках его блестит
Сундучок работы дивной,
Плохо видно, но старинный.
Стоп! Погоня у избушки,
Догоняют солдатушки.
Он мне сундучок бросает
И с охраной в бой вступает
Его рубят на глазах,
Я одел холодный страх.
Под окном упал ларец,
Россыпь золота, колец…
А убийц пожрала стая.
Гарпий битва привлекая
Кровью (хищный интерес)
И те сыпали с небес.
Когда вроде всё утихло
Я полез за тем, что «кисло»
Я о злате под окном.
Крался тихо, словно гном.
Злато в камни превратилось,
За спиной гиена злилась.
Где взял силы? Я в окошко,
А за мной гнилая кошка…
Только ногу разодрала.
Засмеялась и пропала.
Я проснулся - не светало.
Вот так сон. Аж жутко стало.
Темнота. Свеча сгорела.
Ну и пусть к рассвету дело…
Но нога болит до слёз.
Я поранился всерьёз?
Нашел щепки и полено
Зажёг свет, глядь на колено…
Сразу понял, в чём измена:
Я не вырвался из плена…
Я – четвёртая гиена….
*крады - места ритуального сожжения
