г. Новая Ляля - Кедровое Урочище, 2220 год

 

Пчелка шла не спеша, маленькие ножки сами выбирали, куда ступить, руки уверенно раздвигали заросли хвоща и папоротника, глаза моментально выхватывали плоды лимонника на вьющихся лианах. Она выросла в этом лесу, здесь училась ходить, ухаживать за ним и подбирать сухие ветки и шишки. Натренированный слух улавливал подземную воркотню воды, и Пчелка радовалась ей больше, чем сытным грибам и ягодам! Заботливо прочищала родник, наполняла флягу, испытывая сладостное волнение, отпивала глоток, не позволяя себе излишества. Дома ее ждали не с пустыми руками.

Девочка вся была обвешана не только торбочками для сбора пропитания, но и колокольцами, которые при ходьбе извещали всю округу: идет человеческий детеныш. Маленькие зверушки выбегали навстречу, надеясь получить лакомство и поделиться своим, орехами, улитками, плодами. Крупные уступчиво сворачивали и шли стороной, соблюдая давний уговор. Были у людей для зверья места столования с отходами, зимой – заготовленные стожки сена и веток. А главное – люди помогали зверям с водой, после того, как в открытом виде она исчезла по необъяснимым причинам. Просто спряталась под землю. Пчелка слышала, как взрослые винили в этом горожан, какую-то депрессионную воронку, образовавшуюся вокруг глубинных скважин. Вода стала самым дефицитным продуктом!

Вообще удивительного в этом мире было много. С тех самых пор, как многочисленные толпы растеклись по лесам, в ужасе от беснующихся вирусов. Эра Новой Нормальности продлилась почти сто лет, изрядно проредив человеческие поселения. Самые дальновидные (или – пугливые?) быстро сообразив, что никакие меры не спасут от мутирующих со сказочной быстротой микробов, рванули в глухие леса. Никакими благами цивилизации их уже не могли заманить насквозь загаженные заразой города. Да и какие блага, когда запретов стало больше, чем соблазнов!

Вот и прадед Пчелки со своей подружкой и компанией крепких парней и отчаянных девиц обосновались в этом лесу. Как и другие племена лесных новоселов, они разместили свои дома-скворечники повыше от земли, прикинули, чем придется питаться и обогреваться, как ладить с аборигенами. Поняли, что место обитания надо чистить, оберегать от пожаров.

Пчелка этих времен помнить не могла, в лесную школу ей было еще рано, а минимум навыков родители ей дали, она умела жить в лесу подолгу и одна. И ничего не бояться. Вот и сейчас, заслышав шорох в орешнике, девочка почмокала губами, свистнула, но к ее удивлению никто не выбежал. Однако Пчелка чувствовала, что там замер Живой, пугливый и, наверное, чужой. Не колеблясь, она раздвинула ветки, шагнула раз и другой, и увидела маленького мальчика. Круглыми синими глазами он, не мигая, в ужасе уставился на неё и что-то спросил.

Девочка не поняла вопроса, но привычная ладить с бессловесными зверушками, поняла, что его надо приласкать и ободрить. Улыбнулась, издала горлом какой-то ласковый звук и показала ему обе руки. Осторожно плеснула из фляги на ладонь, сложенную ковшиком, воды, бережно двинула к его губам. Против этого дара не мог устоять никто! И мальчик припал к ладошке, с хлюпаньем втянул всю воду сразу, быстро облизал пальчики девочки и поднял молящие глаза: «Еще! Можно ещё глоточек!»

Этого не понять было нельзя. Он получил свой глоточек, а потом еще и кусочек орехового хлебца. И только усевшись с ним рядом на траве, Пчелка, спохватившись, спросила его:

- Ты из Большого Города, заразного?

- Нет, я шел так долго, что все города остались далеко позади, они почти пустые.

- Почему ты один? Как ты сюда попал?

- Я не помню… У меня никого нет, не прогоняй…

- Но все пришлые – опасны, тебя всё равно прогонят.

- Я боюсь.

И тут Пчелка почувствовала к нему такую жалость, что мигом забыла всё, чему ее учили. Синеглазый малыш бедствовал, и его надо было спасать. Какую-то минуту она прикидывала все свои возможности и вдруг просветлела.

- Здесь неподалеку есть берлога моего дружка, летом она ему ни к чему, ты проведешь там оставшиеся до холодов дни, это называется карантин. Я буду приносить тебе еду, научу доставать воду, познакомлю с жителями леса. Месяц меня никто не хватится. Если я не заболею, и мы с тобой не умрем, можно будет показаться Старшинам. Они всё и решат.

- Но я не хочу, чтобы ты…

- А по-другому никак. И давай не спорь, кто здесь местный, а кто гость? Ну, то-то. Иди строго за мной, тропинок здесь нет, каждый сам выбирает, куда ставить ногу. Но пока ты новичок…

- Я понял. Я постараюсь.

И тут Пчелка осознала, что они говорят на одном языке. Понимают друг друга. Значит, их племена не так уж безнадежно разведены страшной вирусной свистопляской. Улыбнулась и двинулась к берлоге.

Молодой медведь, заметив, что она не одна, глухо рыкнул из кустов уже на подходе. Пчелка подразнила его: «Хрум-грум-друм!» И вытянула руку с горстью малины. Здесь, в лесном царстве, язык угощений воспринимался всеми и сразу! Дружок втянул воздух носом, заложил в память новый оттенок и уже совсем успокоено слизнул малину.

- Пусть он поживет здесь, - ласково сказала Пчелка, - а мы с тобой делом займемся. Я сегодня совсем мало собрала валежника, чистый лес! Пойдем, пошустрим по ягодникам, я до холодов буду промышлять и этого бедняжку кормить. Да и обучить его кое-чему следует. Поможешь?

Девочка ласково потрепала медведя по загривку, и они наперегонки кинулись к мшистым ягодникам. Там вода тоже несколько осела, открытых окон не увидишь, но корням все же доставало! Угодья были обширные, встречались и другие обитатели лесного города без названия, но тут не принято было без повода и крайней нужды докучать друг другу. Перекликались приветом, и расходились по своим делам. Слева - Пихтовая Падь, справа - Маслята, а самое крупное родное поселение - Кедровое Урочище - в центре.

Мальчик боязливо сунул нос в берлогу: запах был непривычным. Но он почему-то поверил этой девочке в тонких мехах и страшному медведю. А, скорее всего, ему просто некуда было податься. Он моментально понял, что бездельников здесь не привечают, старательно начал вычищать старый хлам из берлоги, настилать свежий мох. Ему очень хотелось разжечь костер, но интуитивно он понимал, что без позволения этого нельзя делать. Да и спички (большая редкость!) остались в кармане его старого спутника, который вывел мальца из города. Этот чужой дед бродил по улицам почти пустого городка под смешным названием Новая Ляля, высматривая запуганных детей, которых вирус поражал почему-то в последнюю очередь. На этот раз он нашел всего пятерых. Подсобрал им рюкзачки с пропитанием, обрил, перетряхнул одежку.

Они шли долго, солнце заходило и вставало пять раз, пока они достигли станции Переселения. Там молчаливые люди пропустили компанию через рамку облучения, посадили на самоход, и дед, с усилием крутя педали, еще столько же дней и ночей двигался по направлению к лесу.

Это было опасно. Друидомены на пушечный выстрел не подпускали к своим угодьям тех, кто слишком поздно спохватился. Но дед свое дело знал. К опушке они подъехали все вместе, а дальше он велел им рассредоточиться и двигаться веером: судьба укажет, кому выжить.

Он погладил каждого по бритой головке и напоследок отечески наставил: «Ни с кем не спорьте, ни на кого не нападайте, кушайте то, что растет, и не трогайте того, кто бегает. Авось, и вас не съедят».

Так с мыслью о тех, кто может его съесть, и двинулся маленький Василек в мир страшный, шуршащий, звенящий. Пчелку он встретил на третий день, отчаиваться в том страшном году было не принято. Надо было выживать. Похоже, у него появился шанс. Интересно, что означает её такое странное имя?