Раскрашенные тапки выглядели более чем странно. Пятна гуаши расплылись и смешались во что-то невероятно фантасмагорическое. Я стояла в коридоре и разглядывала этот новый шедевр внука, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Мои любимые розовые тапки с помпонами! Такие теплые и удобные. Пусть слегка поношенные и расшлепанные. Неприкосновенные. Всегда стоящие на одном и том же месте. Рядом с твоими. Черт! И что сказать этому лопоухому солнышку, который вперился в меня взглядом проказливого щенка. Уже отмытый и переодетый. Тянет ручки, смешно растопыривая крошечные пальчики. И улыбается. Боже, как он улыбается! Беззащитно и абсолютно искренне. Так никто не умеет. Разве только ты. И то когда-то... Помнишь?

 

Мы сидим в кафе-мороженом. Передо мной в большой креманке гора разноцветных тающих шариков. Когда глаза разбежались, ты просто заказал по шарику каждого вида. И вот я гляжу на эту тающую гору миндального, кремового, белого, желто-лимонного и шоколадного цвета. И не знаю с чего начать. А ты, смеясь, зачерпываешь ложкой и кормишь меня. И приговариваешь: "За маму, за папу..." И мы оба давимся от смеха. А потом, когда мороженное благополучно съедено, ты мазнул меня ложкой по кончику носа. Ложкой, перемазанной мороженым. И слизнул его, глубокомысленно прошептав:"Лучший десерт." А потом мы гуляли по улице и целовались, и ты утверждал, что губы мои каждый раз с другим вкусом. "Ванильные! Шоколадные! Малиновые!" Залитая солнцем аллея внезапно уперлась в маленький рынок, и я увидела розовые огромные помпоны-шары, цвета малинового мороженого. И мы их купили. Смешные тапки, так мало подходящие солидной даме. Тапки-шутку, воспоминание об этом дне. Твой первый подарок.

 

- Баушка! О!

 

Делаю вдох, выдох, вдох, выдох. Считаю до десяти. Один, два...

 

Когда ты приходил домой с работы, я всегда спешила к двери. И это не был дежурный поцелуй. Нет. Я скучала. Я умудрялась соскучиться по тебе уже через пять минут после расставания. Соскучиться пока ты бегал за хлебом или сигаретами. Соскучиться пока ты...брился. И всегда шлепала смешными розовыми тапками по линолеуму в поисках тебя.

 

- Ты где? - лукаво улыбнулся внучок, прикрыв ладошками лицо.

 

Три, четыре...

 

- Бусинка моя, солнышко бабушкино. Проказник ты мой ненаглядный.

 

"Ты где?" Именно это шлепали мои тапки. "Ты где?" И ты появлялся, всегда появлялся из двери и успевал сделать сразу сто вещей одновременно, чмокнуть в нос, в уголок губ или глаз, приобнять, утешить, подмигнуть, улыбнуться, прошептать в ухо что-то ласковое, согреть. Казалось, что так будет всегда...

 

- Ты где? - продолжает игру Сережка.

 

Пять, шесть...

 

- Тут я, тут...

 

Да, мы назвали его в честь тебя. Ты ведь не против? Мне кажется, ты бы гордился им. И даже вот этими разрисованными тапками, сейчас так мало похожими на те, что ты тогда купил мне, выполняя мой каприз. Пушистые помпоны слиплись и стали серо-буро-малиновыми.

 

- Знаешь, от тебя пахнет малиной... И молоком.

 

- Правда? Я думала духами...

 

- Нет, духи лишнее. Я обожаю запах твоего тела после душа. И по утрам, когда ты сонная и теплая. Ты пахнешь молоком и малиной. Как в детстве. Ни одна женщина в мире так не умеет пахнуть...

 

Семь, восемь...

 

... Так, о чем это я? Нашла время на воспоминания. Тапки, айда ко мне! Отстираю вас, высушу, помпоны начешу. Будете, как новые.

 

Новые... Новой машине ты был рад, как мальчишка. Я всегда шутила, что различие между мальчиком и мужчиной только в цене машинок. А эту "Бэху" ты любил как-то особенно. Мыл и полировал, салон перетянул под цвет в мастерской, напичкал разной техникой. ...Когда ее резали, извлекая тебя, я уже приехала. Видела, как под дугой сварки металл корежился, словно сопротивлялся, не отпуская тебя. Я не помню многое.. Но сказали, что я страшно кричала. Все время кричала, исступленно и дико, и вырывалась из рук гаишников.

 

- Где ты? - Сережка обнял за шею и заглянул в глаза, своими ореховыми, так похожими на твои.

 

Девять, десять...

 

Прижала его одной рукой, второй все еще сжимаю "художество".

 

...А когда тебя извлекли и уложили на носилки я увидела твои глаза. Не отрешенные, не испуганные. Виноватые ореховые глаза. Ты словно просил у меня прощения, что все так случилось, что оставил меня одну... Нас оставил.

 

- Мама, привет. Прости... Не углядела. И как он достал эти краски?

 

- Все нормально. Это всего лишь тапки, просто старые тапки.

 

Утром, выходя из дома, поставила их там же. Пусть встречают этими смешными помпонами цвета малинового мороженого, или клубничного? Краску смогла отстирать, и их многолетние спутники - твои коричневые шлепанцы, наверное, признали соседей. С Сережкой был долгий разговор. Мне кажется, он понял. Провожая меня, заспанный, в пижамке со слониками, внимательно посмотрел на две пары тапок, прикрыл ладошками лицо и спросил:

 

- Где ты?