Бюрократ

 

Жил-был заяц. Нормальный такой заяц. Не молодой и не старый. Была у него и зайчиха и зайчонок, как у всех. И жизнь его была как у всех. Но водилась за ним одна страсть: руководить и командовать. Зайцы обычно больше всего любят бояться. Ведь прадеды боялись, деды боялись, отцы. А он наоборот: любил, чтобы его боялись. Потому что считал: раз боятся, значит, уважают. А боятся и уважают начальников. Поэтому с детства больше всего на свете заяц мечтал стать начальником. И мечту свою исполнил. И вот как стал он начальником, так и давай руководить. Зайцами руководит, мышами, белками, кротами, ондатрами... Даже волки и медведи попадались в подчинение. Потому что все его боялись.

И руководил он грамотно, по букве закона. Ведь недаром в школе управления учился. На каждое действие всегда бумажка у него имелась. Всё по уставу. Всё по протоколу. А если кто возмущаться начинал, или своё мнение высказывать, то очень зайцу это не нравилось. Ведь его должны бояться. Бояться и молчать. А с теми, кто молчать не мог, заяц начинал войну. Да такую войну, которую сам и придумывал. Обидится на кого-нибудь, придумает войну и давай воевать. План стратегического захвата и уничтожения распишет, обдумывает. Бывает, и зайчиха спит давно, и зайчонок. А ему не спится. Он как главнокомандующий, должен стратегию проработать, план боя составить. А составить надо его так, чтобы враг и пикнуть не успел. Ибо не дело это против воли начальника идти и мнение своё высказывать. Таких аферистов и провокаторов гнать нужно в три шеи. Или на войне уничтожать. Чтобы был мир во всём мире. Или хотя бы в его маленьком государстве, где он начальник.

Поэтому как бы ни храбрился заяц, а жилось ему всё равно боязно и волнительно. А ну как взбунтуются подчинённые, что он зарплату им не платит, а только приказы раздаёт, да и перестанут ему подчиняться. А то, глядишь, и другого руководителя себе изберут. Поэтому у зайца всегда должен быть план. И для войны, и для мира.

Однажды заяц даже с кабаном судился. Потому что кабан, хоть и рылом не вышел, а был сильнее зайца и физически и морально. Вот на заседании профкома леса и высказал этот кабан зайцу своё недовольство. «Ты, вот, взносы со всех собираешь, – говорит, – в свой профком, а права наши не учитываешь. А ну как мы у тебя отчёт затребуем, как наши деньги расходуются?». И зашушукался профком, зашевелились члены, зашептались. Покраснел заяц и побелел одновременно. И такая злость его взяла, обругал он кабана прилюдно последними словами. А кабан долго не думал да и завинтил зайцу копытом между глаз, так, что искры посыпались. Оклемался заяц и в суд подал на кабана за нанесение тяжких телесных и за моральное вредительство. И кабан суд проиграл, потому как никто за него не вступился. Потому что боялись все зайца, он же начальник.

Хоть и обошлось всё, но спал после этого заяц плохо. А потом вообще его бессонница стала мучать. И тогда начал заяц лекарства разные от этой напасти пробовать. И антибиотики, и снотворное, и гомеопатические шарики. Даже пить начал. А сон всё равно не идёт. Овец считать – и такой способ не помогает. Запои – так еще хуже после них. Совсем захандрил заяц, в морде осунулся, бояться начал. Как все нормальные зайцы. Но и руководить пуще прежнего. Потому как чуял своим заячьим нутром, что что-то неладное с ним происходит. И с ним, и с подчинёнными. Шушукаются за спиной, рычат. Их много, а он один. Страшно. Руководить взялся – мама не горюй. Приказы раздавать налево и направо. Бумажки разные умные писать. Зверей под одну гребёнку сгребать. "Я, – говорит, – тут главный! А кто приказы мои выполнять не хочет – уволю!"

И увольнял же. Ещё до болезни своей странной, бессонницы. Сколько зверья плюнуло на него и ушло восвояси. Стоило только какой-нибудь выдре или косуле спросить: "Слышь, заяц, вот ты все руководишь, командуешь, а мы исполняем. А зарплату-то когда нам дашь?". Заяц тут же закон цитирует. А потом бумажками да письмами так бедного зверя закидает, что тот уходит без расчёта и выходного пособия. Кто со скандалом, кто тихо. Увольнялись только те звери, которые наконец понимали, что заяц – бюрократ. И толку от него мало. Увольнялись одни, приходили другие. Приходили, слушали, приказы исполняли. И все бы ничего, если бы не эта бессонница проклятая.

Однажды на собрании заяц оглашал очередной свой приказ и собирал подписи со зверья, а медведь вдруг встал, заревел и ... разорвал зайца в клочья. Вот так вот, без суда и следствия. И не потому, что люто ненавидел он руководителя своего, и даже не потому, что завидовал его социальному статусу. А просто в зверином мире прав тот, кто сильнее. Кто сильнее, тот и прав.

И, кстати, бессонница прошла.