У деда был друг, ещё с юности. Вместе учились, работали в геологоразведке, жили в одном городе.

После рождения у дедушки с бабушкой четвёртой дочери, крёстным которой он стал, друг часто подтрунивал над дедом: "Что такое дочери? – разлетятся, и поминай, как звали. То ли дело у меня — два сына. Эти всегда рядом будут!"

Дед молчал, но огорчался.

 

Надо сказать, что пророчество кума не сбылось. Не было выходных, чтобы кто-нибудь не приехал навестить наших стариков. Летом же был полный аншлаг — собиралась вся семья. Немного немало — на тот момент 27 человек. Дочери с мужьями, детьми (у каждой — двое), их "половинами" и малышнёй. Спали по́котом — на пол сбрасывались матрасы, одеяла, листы поролона в пододеяльниках.

Для того чтобы вместить всех за одним столом, в палисаднике соорудили основательную беседку — в тридцать квадратных метров.

Самый жаркий период был в июле — аккурат на день рождения моей мамы — собирались все без исключения дня на три. Такая себе мини-свадьба.

 

В такой день и приехал друг деда.

 

Заглянул во двор — а там четыре машины (остальные ютились за двором) и толпа — снующих и смеющихся, звенящих посудой и резвящихся в надувном бассейне, выясняющих — кому должен достаться велосипед без рамы и чья очередь играть в бадминтон.

 

Он сел на скамейку за двором. Дед примостился рядом.

 

– Помнишь, Николай, я тебе говорил, что дочери — это одинокая старость?

– Помню, кум, ну и что? Говорил, так говорил.

– Мои сынки ко мне четвёртый год не приезжают...

– Да брось ты, пойдём за стол. Сегодня же праздник!

– У тебя во дворе не протолкнёшься.

– Ничего. Всем места хватит!

– Эй-эх…

 

Все выходили за двор, приглашали в гости, заманивали угощениями — шашлыками, молодым картофелем, салатами, выпечкой.

Дед Митька только вздыхал. Потом сел в машину и уехал.

 

Во двор так и не зашёл.