ТРУДНЫЕ ДНИ ПОЛИНЫ ЮРЬЕВНЫ

ТРУДНЫЕ ДНИ ПОЛИНЫ ЮРЬЕВНЫ
 
После того случая Полина Юрьевна три года не выходила замуж.
Ну, после того - да, с Евдохиным. Когда они насмерть разругались из-за бабушкиной вазочки, погибшей на другой же день брака.
И вот, Полине Юрьевне стукнуло (полных!) двадцать три. И не выходить замуж стало решительно невыносимо.
У подруг и приятельниц подрастали дети. Некоторым уже было по два - по три года. А всем детям в сумме - подумать страшно - тридцать девять!
То, что - у приятельниц, задевало не сильно. Приятельниц Полина Юрьевна за особых людей не считала. Особыми людьми были лучшие подруги, чьё ехидство и преувеличенно жалостливые взгляды пережить было особенно тяжело.
К примеру, скажем, весна. И, да не побоимся этого слова, - самый май и горсад. Дышится. Гуляется. Полине Юрьевне не то, чтобы хорошо и вольготно, но сносно. Дышать-то где-нибудь надо.
Шляющиеся вокруг незнакомые парочки слегка неприятны, но как-то дышишь и справляешься с этим.
И тут идёт навстречу, скажем, любезная Анжела Никитична. И с ней этот её недоросль усатый, Васёк, тарабанящий коляску. Свернуть в кусты, бежать, царапаться о ветки, размазывать соплеслёзы, и сломать каблук - решительно не вариант: все уже заметились. Теперь вариант - приобняться и причмокнуться с искажёнными радостью лицами. Отчего радость Полины Юрьевны только ещё больше искажается: у Анжелы Никитичны новый охренительный парфюм. Видать, малохольный всё ещё подлизывается и дарит.
А надо сказать, что Анжела Никитична из тех ещё эсесовских швабр. Тянет жилы и усыпляет бдительность про соседского кота Мусика, который кормится у них (а ребёнок от него без ума!). Васька щас на вторую работу пошёл, и на кормёжку Мусику хватает. А вот мне на новую лису не хватило! (гневный взгляд в сторону малохольного, тот поёживается) И однажды так у нас прикормился Мусик, что перестал уходить. Он весь такой ангорский-ангорский, в него засовываешь руку и полчаса пробираешься сквозь шерсть, пока что-то там нащупаешь. Да вот же фотки, смари сюда.. уси-пу и ми-ми-ми.. (вот сучка, у неё ещё и шестой айфон против годовалого самсунгика Полины Юрьевны)
- А как сейчас твоя полосатая Гретка, радость моя, Полина Юрьевна? (ага, начинается) Покажешь фотки? Ах, да, извини, кажется, она умерла, да?..(да, моя кошка умерла, скотина! как будто ты не знала)
- Ах, Анжела Никитична, милая моя, мне её так теперь не хватает! (в смысле, отвали!)
- Понимаю, Полина Юрьевна, душечка, в твоем-то одиноком положении.. (да заткнись же, дрянь!) И куда теперь это мужичьё смотрит: и попа есть, и при попе, и пироги умеешь.. (вот, сволочь, я про тот мой резиново-вишнёвый уже и забывать начала)
И тут следует вообще какой-то мерзкий нокдаун:
- А может, тебе, сердечная моя, на время к предкам перебраться? Не так одиноко, и они по тебе скучают - одна ты теперь у них. После развода. Не забывай. Родители у тебя такие славные, мама про паровоз поёт..
И в довес - эта вот торжествующая жалость на лживой мордочке. Даже Васёк, это подкаблучное ничтожество, всё просёк и гнусно отвернулся.
Ну, убить бы за это любезную Анжелу Никитичну! Как тогда, в третьем классе. Ранцем по вертлявой башке.
Но косметичка - не ранец. И этот ещё тут, Васёк её. И в коляске тревожное шевеление.
Короче, распрощались кое-как. Причмокнулись с разной степенью радости на искажённых лицах.
Ко времени вспомнилось - есть скамеюшка в более уединённом невдалеке.
Сиделось.
Дышалось.
Глотались солёные росинки с привкусом тонального крема.
Как-то незаметно присоседился рядом знакомый по курсам Антоша. Деликатный и не пробивной. Пару раз ещё пересекались в городе за пару лет. Но никогда прежде не гляделось на тихоню, как на вариант.
А тут вдруг.. и погляделось..

Проголосовали