Молодой брюнет с немного длинными для мужчины, растрепавшимися волосами, одетый, несмотря на изматывающую летнюю жару, в строгий деловой костюм, вышел из рейсового автобуса. С обреченностью он вгляделся в узкую тропинку, которая приведет его к концу. Да, все действительно закончится здесь: в живописном лесу с самой дурной репутацией в Японии. Аура этого места была зловещей, хотя никаких сухих деревьев, болот и призраков по близости не наблюдалось. Самовнушение, наверно. Странно, что для реализации своей безнадежной идеи гениальному программисту, всю жизнь проведшему в мире цифр, приспичило приехать в эту глушь. Наверное, хотелось напоследок совершить что-то абсолютно выбивающееся из его выверенной жизни. Ведь если бы Акира залез в петлю в своем чистеньком аскетичном кабинете, то вряд ли смотрелся бы под белым потолком эстетично. А здесь, среди зелени и товарищей по несчастью (хотя, это как посмотреть), Катагава впервые в жизни оказался действительно на своем месте.

 

В конце тропинки, мозоля глаза, уже много лет висит поблекшая табличка с надписью: «Ваша жизнь является бесценным даром от ваших родителей. Подумайте о них, о вашей семье. Вы не должны страдать в одиночку. Позвоните нам. 22-0110».

 

Позвонить?

 

Какова вероятность, что, будучи одной из многих тысяч операторов Единой службы экстренной психологической помощи, трубку возьмет она? Женщина, перевернувшая мир Аки и ненавязчиво разбившая все его прежние идеалы, ориентиры и убеждения только тем, что просто существует в этом мире, ласково улыбается при встрече и постоянно твердит, невольно вздрагивая от его холодного равнодушия:

 

— Улыбнитесь, Катагава-сан! Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в плохом настроении!

 

Жизнь слишком коротка, это уж точно. Для него так — безобразно и отчаянно коротка.

 

Какова была вероятность, а?

 

— Здравствуйте, это Единая служба экстренной психологической помощи. С вами говорит психолог Орихиме Исане.

 

Аки едва не сбросил вызов. Но каков был шанс? И сейчас он мог в последний раз поговорить с причиной своего следствия.

 

— Здравствуйте, Орихиме-сан, — Катагава ответил привычно тихо, и оттого яркая, как солнце, рыжеволосая, жизнерадостная и помешанная на необходимости дарить свое тепло всем нуждающимся в нем девушка не узнала звонящего. Акира никогда не понимал этого альтруизма, этого желания спасти всех, помочь каждому даже тогда, когда она не занимает свое операторское кресло, но последние минуты своей жизни решил потратить именно на то, чего не мог понять. Кто знает, может, озарит, и станет легче?

 

— Не молчите, — услышал он участливый голос на том «конце провода». — Если вы сюда позвонили, значит, вам нужна помощь или слушатель. Так не молчите, пожалуйста.

 

— Да, вы правы, Орихиме…

 

Так странно называть ее по имени, хотя до этого часто бросал только презрительное «Женщина». И не от дурного воспитания — от глубокого пренебрежения ко всему роду женскому, который считал лживым и глупым. Вот только в дураках остался сам.

 

— … мне действительно нужно с кем-то поговорить. Знаете, я звоню из Аокигахара Дзюкай.

 

— Леса Самоубийц? — переспросила Орихиме, невольно вздрогнув. Сколько раз в службу доверия звонили отчаявшиеся люди, пришедшие в это ужасное место, чтобы свести счеты с жизнью? Скольких не удалось отговорить, спасти? Сколько их все еще там: не найденные, отошедшие слишком далеко от извилистых тропинок?

 

— Что же вас туда привело? — девушка прервала паузу, надеясь на ответ смутно знакомого собеседника. Хотя после двадцати предыдущих звонков они все уже будто родные... — Вы потеряли работу? Близкого человека? — надо было чем-то заполнять тишину, разговорить мужчину, пока звонящий не бросил трубку.

 

— Я потерял себя, — грустно усмехнулся Акира, подумав. — Забавно, но мне ведь не на что жаловаться, если посмотреть со стороны: престижная работа, хорошая квартира, дорогая машина, не обижен внешностью…

 

— Но сейчас вы находитесь там, где все это теряет смысл, — осторожно вклинилась в чужой монолог Исане. — Почему? Вы больны, вам плохо? Я могу вызвать скорую, и…

 

— Болен? Возможно. Вы знаете, что такое моральный нигилизм? — услышала девушка, немного удивившись прозвучавшему из уст потенциального самоубийцы философскому термину.

 

— Да, конечно. Отрицание моральных норм и ценностей, — Орихиме, отвечая, подумала, что, должно быть, этому несчастному встретился какой-нибудь «моральный нигилист-садист», который изрядно потоптался в чужой душе, но все оказалось иначе. Собеседник помолчал чуть-чуть, а потом продолжил:

 

— Дружбу я не отрицал до первого предательства и больше не стал сомневаться в отсутствии этого явления в природе. В бескорыстной помощи и поддержке разуверился после первого удара в спину, когда мог и не подняться. Руки тогда никто не протянул. В благородство тоже не верю, потому что не видел его. А то, чего я не вижу… того попросту нет. Любовь? Я никогда не встречал настоящей. Я же программист, Орихиме-сан, у меня все подчиняется логике и строгому порядку: все в системе, все по полочкам. Я привык, что все продается и покупается, имеет свою цену. Даже люди. Любовь и дружбу можно купить, главное, знать, сколько платить.

 

А потом встретил ее…

 

— Вы… полюбили? — мягко подтолкнула его девушка к продолжению монолога, пытаясь вспомнить, где же она могла слышать этот голос раньше. Может, его обладатель звонил раньше?

 

Аки хрипло выдохнул, чувствуя, как в груди все сжимается в противный колючий ком. Черт, с ним случилось то, что Катагава рьяно отрицал: ненормальная зацикленность, зависимость от этой девушки: от ее глаз, голоса, улыбки, невозможно рыжих волос с дурацкими детскими заколками на непослушных мягких прядях…

 

— Да. В моей жизни появилась женщина… — это слово прозвучало не так презрительно, как обычно, и он пока не выдал себя перед психологом, — …девушка, которая своим образом жизни отрицает все мои убеждения.

 

— Расскажите о ней, — попросила Орихиме, зная, что иногда мысли о любимых способны убедить людей не совершать страшный шаг.

 

— Альтруистка, добрая душа, дарящая улыбки всему миру, — начал перечислять Акира. — Такие, которые нельзя купить или подделать. Мне казалось, что она любит всех: толкающих ее в метро, хамящих в очереди… своих друзей, конечно. Раз за разом я видел то, как можно, оказывается, любить и дружить без корысти, а просто так. Она всегда говорит, что люди нужны друг другу, их сердца соединены крепкими нитями привязанности, которые не требуют платы, потому что бесценны.

 

Орихиме на мгновение подумала, что есть в ее жизни такой юноша. Успешный и красивый кареглазый демон, холодный и циничный. Он часто говорил с Иноуэ пренебрежительно, если они встречались у общих знакомых, и ее ощутимо трясло под пустым взглядом, отчего Катагава всегда спрашивал, с презрением глядя на искреннюю улыбку Исане:

 

— Ты боишься меня, Женщина?

 

Она не боялась, но старалась поскорее сбежать от чужого холода, к которому даже ее свет подобраться не мог. Но не Акира же звонит сейчас в службу доверия? По телефону им разговаривать ни разу не приходилось, но голос был немного похож. Вот только чтобы Катагава был влюблен... в нее? Глупость несусветная... Исане всегда казалось, что она бесит Аки одним своим существованием.

 

— А вы говорили ней о ваших чувствах? — срывающимся голосом спросила она у снова замолчавшего мужчины, и тот горько ответил:

 

— Нет, зачем? Я и сам понятия не имею, что мне с ними делать. Знаете, самому смешно, но никогда не водил девушек на свидание: хватало доступных, не нуждающихся в трате времени — только денег. Не представляю, о чем говорить с ней. Да и разные мы. Со мной она будет яркой рыжей птицей в темной клетке…

 

— Рыжей? — невольно вырвалось у Орихиме, и она тут же прикусила язык.

 

Но Акире хватило одного слова. Узнала? Скорее всего. Исане была наивной, но не глупой.

 

— Так ты боишься меня, Женщина? — Орихиме вздрогнула, когда в трубке прозвучал знакомый вопрос. Сомнений не осталось.

 

— Нет, Акира-кун…

 

— Правильно, Исане-сан. Идиотов не боятся. Их жалеют…

 

Орихиме еще секунду ошеломленно слушала, как в трубке раздаются короткие гудки, а потом принялась набирать тот номер, с которого ей только что звонили, шепча:

 

— Аки, пожалуйста…

 

Она и сама толком не поняла причин охватившего ее куда большего, чем обычно в таких ситуациях, волнения, пытаясь дозвониться на выключенный телефон, потом — дежурившим у леса медикам спасателям, которым иногда удавалось спасти хоть кого-нибудь, если вовремя находили...

 

Наверное, это была ее вина: если бы они однажды не встретились, Катагава бы никогда не усомнился в своем моральном нигилизме и умер, не зная любви, но гораздо позже.

 

Аки, выбросив выключенный мобильный, не дрогнувшей рукой вязал петлю из крепкого дорогого ремня, думая, что терять себя слишком больно, и даже солнце бессильно над пустотой.

 

Ни врачи, ни спасатели не успеют. Лес довольно большой.

 

Акира Катагава был первым, кого Орихиме Исане, талантливый врачеватель людских душ, не смогла спасти.

 

Каковы были шансы, что он позвонит именно ей?