Стрельбой увлекаюсь с детства. Мы с папой часто ходили в тир, откуда всегда возвращались с трофеем.

Когда я подросла и стала выбивать десять из десяти, папа улыбался и с гордостью говорил, что я - настоящий снайпер. Потом был спортивно-стрелковый клуб, множество кубков и наград. А потом... Мы не дождались отца из командировки, и была а короткая, но жестокая фраза «Пропал без вести».

Мама рассказывала, как еще до моего рождения, папа мечтал о сыне, но, когда я родилась, он не расстроился, а пообещал научить свою дочь всему, что знал и умел сам. А умел он многое, как оказалось. Папа, где ты?

Жив ли?

***

Сегодня выбор позиции был сделан по всем правилам – хороший обзор, место для отступления, солнце, как и положено – в спину. Я умею контролировать себя. В моем деле ошибиться нельзя. У нас с «Любашей», как я нежно называю свою СВЛК-14С, есть только один выстрел. Да, я зарабатываю на войне. Не о такой ты дочке мечтал, папа. Когда заболела моя кроха, понадобилось много денег на операции и лекарство. Я оказалась перед выбором – смириться или пойти в наемники. Ты всегда учил меня сражаться до конца, используя даже самый ничтожный шанс. Волнуюсь каждый раз – получит ли мама вовремя денежный перевод. Мой выстрел стоит дорого. Жизнь дочки зависит от точности выстрела. Какой немыслимый парадокс – для спасения одной жизни, надо забрать другие. Я никогда не вижу убитых мной. После выстрела – сразу голову в землю и отползаю. Профессиональный снайпер должен быть хладнокровным и расчётливым, равнодушным и циничным – так нас учили в спецшколе. Я была способной ученицей, папа, может быть именно поэтому, еще жива.

***

Через пару дней заканчивается мой контракт. Сегодня – последний выстрел. Знаешь, папа, мама очень постарела. Она любит тебя, и до сих пор, ждет. Когда вернусь домой, я буду искать тебя и найду, клянусь. Мне всегда хотелось узнать, почему вы с мамой назвали меня Гертрудой. У этого скандинавского имени буквальная трактовка – «воительница» или «невеста копья». Имя определило мою судьбу. Только сейчас я невеста ствола. Помню твои наставления, папа, главное – не спешить. Надо уметь ждать. Вспомнила анекдот, который слышала в спецшколе – еcли квaлифициpoвaнный cнaйпep oпpeдeлил вac cвoeй цeлью, вам ocтaeтcя тoлькo привести в порядок cвoи зeмныe дeлa. О нас говорят, что мы - люди без нервов и эмоций, что ходим в обнимку со смертью. Человек привыкает ко всему, даже к опасности - и в этом его ошибка. К ней нельзя привыкать, игнорировать - такого она не прощает. Мне бы только один выстрел, и я – свободна...

***

Впервые за все время мне стало интересно – кто он? Наверное, теряю квалификацию. Рассматриваю в прицел – обычный военный, лицо под маской, неторопливая походка уверенного в себе человека. Ничего особенного. Наш выход, «Любаша»… Выстрел. Голову – в землю. Уползаю. Какое-то странное ощущение, словно чувство вины. С чего бы вдруг? Нервы сдают. Работа сделана. Домой.

***

Какое же это счастье вдыхать аромат детской макушки и засыпать, слушая ровное дыхание доченьки. Теперь все будет хорошо, по-другому просто не может быть. Завтра мы идем гулять в детский парк...

***

Позвонили в дверь в тот момент, когда мы уже собирались выходить на прогулку. Небольшой пакет держу в руках и не решаюсь развернуть. Мама напряженно смотрит на него, словно там бомба. Открываю. Документы отца и письмо. Даже не письмо, а пара строк, наскоро написанных папиной рукой – я его почерк помню. «Если вы, мои родные любимые девочки, читаете это письмо...» От волнения не могу сосредоточиться, перечитываю по несколько раз одно и то же. Дочка бегает вокруг и что-то лепечет. Да-да, милая, сейчас поедем. Наконец доходит до сознания то, что читаю, и оно похоже на взрыв бомбы, только в моей голове. Отец долгое время пробыл в плену, потом – обмен, снова новое задание... Кратко, скупо, словно спешил, словно понимал, что может не успеть. А вот и мне. «Доченька, гордость моя, Гертруда, прости, что так и не успел тебя многому научить. Люблю вас с мамой безмерно. Простите…»

***

Я нашла папу... Вернее узнала о месте и времени гибели. Мы были с ним в одной точке одновременно, но по разные стороны. Все время задаю себе один вопрос, почему я не узнала своего отца? Как такое могло произойти? Почему, рассматривая его в прицел, не дрогнуло мое сердце? Папа, почему ты не ушел от линии огня, ты же смотрел в моем направлении, у тебя было время. Или ты ждал выстрела, как избавления? Папа, как мне жить с этим...

Господь прощает тех, кто кается в своих грехах, но я даже не смею просить о прощении. Я слишком нагрешила, чтобы Он простил. Недостойна.