День полной толерантности

День полной толерантности выпал на пятницу. Анатолич надел элегантный костюм, причесал седеющие волосы и двинулся в любимый бар.
 
Народу уже собралось предостаточно, курился легкий дымок сигарет, играла негромкая музыка, загадочно улыбались девушки.
 
Анатолич осмотрелся, ища, к кому подсесть: пить один он не любил. Двое мужчин за столиком у барной стойки привлекли его внимание. Один, солидный, курил гаванскую сигару, стряхивая пепел в тарелку с салатом своего соседа, и потягивал виски. Второй, с татуировкой синей стрелы на лысом черепе, с любопытством озирался – видимо, оказался тут впервые.
 
По соседству сидели полицейские: черный (отчего-то в рэперской шапочке) и белый, – они пили пиво и неторопливо беседовали.
 
Анатолич подошел к человеку с гаваной и, указав на свободный стул, спросил:
 
- Можно присоединиться к вашей компании?
 
Гавана развел руками:
 
- Присаживайтесь, кто ж вам запретит, сегодня такой день – каждый имеет право сесть, - он выпустил кольцо дыма, - Во всех смыслах этого слова.
 
- Анатолич,- представился Анатолич, оценив шутку благодушным кивком, и приземлился на круглый стул.
 
- Профессор, - лениво проговорил Гавана, - А это Аватар, но он не говорит по-русски.
 
- А на каком говорит?
 
- На своем... эти анимэшники изобрели свой язык, и теперь – только на нем... даже родной позабыли.
 
- Барамбашуг ила бранцуга! - недовольно сдувая с салатного листа пепел, сообщил чувак со стрелой.
 
- Барамбашуг, - согласился Профессор.
 
- Вы понимаете, что он говорит?
 
- А чего тут понимать. Матерится он. Обещали живое толерантное шоу, а его все нет и нет.
 
Ослабив тугой узел галстука, Анатолич заказал сухарей с креветочным соусом и виски. «Шоу это хорошо, особенно если там будут дамы, особенно если дамы будут...» Он тоже захотел выругаться, но по-русски постеснялся, а на анимэшном не умел.
 
Тем временем свет в помещении притушили, направленный луч прожектора высветил длинную худую фигуру в твидовом пиджаке и при бабочке.
 
- Уважаемые посетители, сегодня в нашем заведении в честь Дня полной толерантности мы развлечем вас специальным шоу! Первым номером вашему вниманию будет представлена пропаганда насилия!
 
Под аплодисменты и одобрительное улюлюканье Худой поднял руку, в которой держал симпатичного зверька, таращившего глазки-бусинки и перебирающего задними лапами.
 
- Это мой хомячок Геннадий, - начал он, - Я собираюсь оторвать ему лапки, а потом медленно придушить.
 
Мужчина улыбнулся, поклонился и, погладив животное, продолжил:
 
- Поверьте, это очень приятно, успокаивает нервную систему после долгого трудового дня, а также способствует стабилизации психо-эмоционального состояния. Придает бодрость и создает хорошее настроение! Рекомендую всем, у кого есть домашние любимцы: рыбки, птички или кошечки. Если таковых нет, не печальтесь: наверняка под рукой найдется кто-то из родных или близких...
 
Анатолич скривился и прошептал Профессору:
 
- Понимаете, я очень люблю животных, и смотреть на это выше моих сил, - он с надеждой посмотрел на полицейских, но они спокойно беседовали, поглядывая на человека с хомяком.
 
- Может, полицейские помогут? Ведь зверюшка невинная погибает!
 
- А чем они могут помочь? Он имеет право на самовыражение, нравится это кому-то или нет. Забыли, какой сегодня праздник?
 
- Продотух мурилоп, - сквозь зубы ругнулся Аватар.
 
- Неужели ничего нельзя сделать?
- Ну почему же. Можно.
 
Профессор, повернув голову, обратился к полицейским:
 
- Джентльмены, не найдется ли у вас огня?
 
Черная Шапочка протянул зажигалку, Профессор, закуривая, указал на сцену, где Худой продолжал распинаться о пользе насилия над живыми существами, задумчиво спросил:
 
- Как вы думаете, это всё применимо в условиях Крайнего Севера? Хотя вопрос конечно не в этом. Мне доподлинно известно, что животное в руках этого молодого человека является геем.
 
Полицейские, переглянувшись, вскочили со своих мест так резко, словно их дернуло током. Они спешно забрались на сцену и, схватив ошарашенного Худого, выкрутили ему руки и нацепили наручники. Черная Шапочка ловко выхватил животное и нежно прижал к груди. Посетители затопали ногами и засвистели.
 
- И это вы называете толерантностью?!
- Дайте человеку высказать свое мнение!
 
Белый полицейский поднял руку и, дождавшись тишины, объявил:
 
- Мы задерживаем этого человека по подозрению в нетолерантном поведении. Нами установлено, что животное, к которому он собирался применить насилие, является геем.
 
Возмущенные возгласы стихли, а некто невидимый из дальнего угла пробасил:
 
- Дали бы вы в печень этой каналье нетолерантной!
 
- Вот так? – и белый полисмен двинул Худого кулаком.
 
- Да! Так!
- Извините, не имеем права.
 
Под аплодисменты они выволокли Худого из бара и быстро вернулись.
 
Черная Шапочка сказал:
 
- Вы знаете, я прошел углубленный курс психологии в академии и знаю, что часто люди не признаются в каких-то вещах даже себе. Душевный конфликт, возникающий в результате, приводит к различным формам агрессии. Могу с уверенностью сказать, что тот несчастный человек на самом деле сам является латентным хомяком...
 
- Латентным хомяком-геем! - уточнил Профессор, воздев палец к потолку.
 
- А что там дальше? - влез Анатолич.
 
Бледнолицый заглянул в цветной буклет.
 
- По программе должна идти расовая ненависть! Это вам не хомячков душить. Тут процесс древний и глубокий, только душа с тонкой творческой организацией способна вникнуть в его суть.
 
На сцену, предварительно огражденную металлической сеткой, вышел представительный мужчина с запятыми усов на рыхлом лице.
 
- Друзья! Сегодня вы увидите несомненную пользу расовой ненависти не только как эстетического зрелища, но и как важного этапа в эволюционном становлении личности, увидите, как ее мощная энергия придает силы, помогая самоопределиться и поднять социальный статус. Усатый отодвинул занавес, за которым оказались два кролика – белый на просторе мирно жевал зеленую травку, а черный сидел в клетке и, просунув нос сквозь прутья, с укором смотрел на собрата, шевеля губами в такт жевательным усилиям товарища.
 
- Эти специально подготовленные кролики создадут феерию чувств и наслаждений для истинных ценителей расизма. Черный всю жизнь провел в клетке, не зная свободы, жуя жалкие крохи соломы, а рядом с ним в огромном вольере жил его собрат с белым цветом шерсти, и ему доставалась отборная сочная трава и вкусная морковка. Если бы вы знали, сколько ненависти накопил черный кролик и сколько высокомерия вобрал в себя белый! Когда я раскрою эту клетку, вы увидите неописуемое зрелище ненависти на расовой почве.
 
Усатый с опаской открыл клетку, забежал за оградительную сетку и трясущимися руками защелкнул замок.
 
- Думаю, у белого нет шансов, - заявил Черная Шапочка.
 
Осознав, что проход открыт, черный кролик выбрался на свободу. Он наклонил голову, глаза его сверкнули недобрым огнем, оценивая врага, и он в два прыжка одолел расстояние до противника.
 
Анатолич вздрогнул и переглянулся с Аватаром.
 
- Барамбашуг.
 
- Полный барамбашуг, - согласился Анатолич,– и в страхе отвернулся.
 
Однако по странным выражениям лиц товарищей понял, что на сцене происходит что-то необычное. Профессор светился саркастическим удовольствием, Бледнолицый недоумевал, Черная Шапочка расплылся в улыбке.
 
Собрав волю в кулак, Анатолич осторожно повернулся. В центре огороженной решеткой площадки черный кролик, пристроившись сзади к белому, быстро и ловко, как это умеют только кролики, делал свое дело.
 
- Это же... поразительно! - вымолвил после паузы Анатолич.
 
- Да уж… - отозвался Бледнолицый.
 
- Любая ненависть ниспадает в пучину любви в условиях полной толерантности, - заявил Профессор, размахивая сигарой. - При ярко выраженной агрессии волна толерантности обладает достаточным потенциалом, чтобы накрыть индивидуума с головой, не оставляя места вражде. И ему ничего не остается, как только возлюбить ближнего. И не важно, кто этот ближний – мужчина, женщина, черный, белый, животное или растение.
 
В баре оглушительно зааплодировали. Усатый, стоявший у решетки с совершенно потерянным видом, взбодрился, приветственно взмахнул рукой и поклонился. Хлопать стали еще громче, кролики продолжали любить друг друга, попадая в ритм.
 
- А они не перетрудятся? – заволновался Анатолич.
 
Профессор лениво пошевелился, высматривая официанта.
 
- Не волнуйтесь, им сейчас хорошо, - и спросил: - А не заказать ли нам на закусочку мяска?
 
Идею одобрили. Профессор пошептал на ухо официанту, выразительно глядя на двух животных, откинулся на спинку стула и привычно задымил.
 
А конферансье объявил, что следующим номером будет разжигание межрелигиозной вражды, посетители увидят битву представителей пяти самых известных религиозных конфессий. Воображение Анатолича мгновенно заработало, он представил, как в центр зала выходит раввин с торой, переплетенной в металл, на него набрасывается мулла, яростно размахивающий серповидным кинжалом – но из тьмы выпрыгивает буддийский монах с лысым черепом. Огромными кулаками он отправляет обоих в нокаут, внезапно появляется православный батюшка, угрожающе размахивающий кадилом, оно влетает в монаха… И тут к ним крадется сайентолог с коварной улыбкой на лице! Фантазии Анатолича оборвались: в центр зала вышло пять фигур в балахонах, полностью скрывающих их лица и руки. С разочарованием он узнал, что поединок будет музыкальным.
 
- А как мы узнаем, кто к какой религии принадлежит? Они же все одинаковые в этих своих балахонах, непонятно, кто есть кто?
 
- Толерантность уравнивает всем шансы, чтобы не было предвзятого мнения, - пояснил Профессор.
 
Былахоны дружно грянули битловское Yesterday, потом под овации перешли на Summertime, зрители принялись голосовать, и тут за столик Профессора принесли ароматно пахнущее жаркое.
 
- Ваша крольчатина, - любезно улыбнулся официант, расставляя белоснежные тарелки, - Наш шеф-повар назвал это блюдо «Черное и белое».
 
- Это... - недоуменно протянул Анатолич.
 
- Да, они самые, - довольно подтвердил профессор.
 
- Но правильно ли это? Ведь ещё недавно они жили, любили, а мы их будем сейчас...
 
- О! Не волнуйтесь в таком виде и м-м-м, - Гавана облизнулся, - Под таким соусом они стопроцентно толерантны... ко всему.
 
Анатолич осторожно насадил на вилку кусочек и аккуратно положил его в рот. «А ведь недурно, совсем недурно!» Прожевав, он с удовольствием взял еще один кусок. «Кто бы мог подумать, что толерантность может сделать жизнь такой приятной и восхитительной!»

Проголосовали