Она стояла возле раздвижных дверей аэропорта и ждала.

Он опаздывал. В два чемодана поместилась вся её жизнь.

Уютная квартирка, которую снимала четыре года, отпустила её легко. Оставшиеся вещи она просто подарила приятной хозяйке. Заявление об увольнении подписали без вопросов - любовь самая уважительная причина!

Труднее всего было с кошкой, куда её на новое место без разведки? Пришлось просить пожилую дальнюю родственницу понянчить до лучших времен. Тётка согласилась. За добавку к пенсии. Корм попросила купить на полгода вперед...

 

Отъезд в другой город они продумали до мелочей. Его давно звали, а он все не решался. Но она поддержала, и всё сложилось. Их ждали. Даже присмотрели квартиру на первое время и оплатили за счёт офиса.

Она дышала обманчиво теплым октябрьским воздухом и мечтала.

О больших панорамных окнах с видом на озеро. О круглом столе с льняной скатертью. О рыжих задиристых детях, ведь через пять недель дней ей исполнится 36.

Он опаздывал, но она почему-то не нервничала: уже привыкла, что форс-мажор - стиль его жизни.

Он приехал за несколько минут до окончания регистрации. Чтобы долго не разговаривать. Вытащил из кармана смятый конверт и сунул в зев ее вечно незастегнутой сумки. "Билеты электронные, - процедил. - Надо просто дать документы..." Закашлялся натужно и фальшиво, буркнув: "Извини..."

 

Она стояла возле снующих туда-сюда дверей и ощущала, как с неё сползает кожа. В вязком сознании крутились слова: "Я думал, что смогу, но не могу. Жена сказала, что перережет вены. Мать, что проклянёт..."

Значит, все-таки жена... А говорил, что давно с ней не живёт. Остались формальности. Она поверила, ведь по праздникам и выходным он был с ней, а не с женой. И на дачу возил. И ночевать оставался. И тапочки купил. И сменное бельё притащил...

 

Дикторский голос попросил поторопиться тех, кто ещё не успел зарегистрироваться на рейс.

Распахнула чемодан, быстро нашла его бельё. Идеально отутюженные майки и трусы с дурацким рисунком. Выбросила в урну. И решительно вошла в стеклянно-металлическое царство. Двери послушно захлопнулись.

 

В самолёте не плакала. Пересохли все железы. Чувства, ощущения и даже вкусовые рецепторы были мертвыми.

В чужом городе взяла такси. Назвала незнакомый адрес, слава Богу, хватила ума его выспросить по случайности и даже запомнить. Просто лёгкий оказался.

Как беспросветная идиотка, вошла в офис в маленьком еще зеленом дворе с покосившейся от времени кромкой тротуара. На юге октябрь - еще позднее лето...

 

Сказала все, как есть. Ну почти всё. Кожи всё равно не было - была сплошная оголенность. Души, тела, мозгов. Стыднее и глупее уже не может быть. Поэтому пусть будет так. Унижение до дна.

Легче будет всплывать. Или умирать...

 

Его друг юности, полноватый, с художественными залысинами, уставший хозяин офиса смотрел озабоченно. "Откуда ты на мою голову?" - читалось во всём его облике. Но вздохнул отрешённо и спросил:

- Что умеете делать?

- Всё, - ответила она. Убирать, стирать, варить борщ...

Это была обречённая шутка. Вызов. Абсурд, за которым должен был последовать пинок.

Но хмурый хозяин вдруг громко засмеялся и сказал:

- А что, это идея!!! У меня домработница уволилась, а новую не нашёл еще... Бардак в доме такой, что возвращаться не хочется... Давайте с этого и начнем. Трех дней на осмотреться-определиться, думаю, вам хватит, а я за это время что-нибудь придумаю...

 

Через полгода приехал он. Пожаловался, что больше не может. Матери так и сказал: "Проклинай. Потому что это не жена перережет себе вены, это сделаю я от жизни такой..." Ее сердце облилось жалостью.

Он сидел в ее маленьком кабинетике руководителя отдела продаж, скукожившись на стуле. В глаза бросались неухоженность и неприкаянность. Ей ужасно хотелось встать и погладить его по голове. Мелькнула дикая мысль, что зря выбросила трусы и майки. Ему, наверное, и переодеться не во что.

Но жалость - плохая подруга любви. Она вдруг остро поняла, что не соскучилась. И в постель с ним не ляжет.

Еще через несколько минут зашёл посвежевший шеф и присвистнул от удивления.

 

Он уехал в один из филиалов, с глаз долой, но не бросать же человека в его слабости...

А она через год родила Андрюху.

Толстого, лопоухого, с маленькими залысинками.

Потому что залысинки это не всегда от старости.

Это бывает генетическое.

А шеф не только посвежел, но еще больше растолстел на борще со свининой и воздушных варениках.

Теперь в фитнес клуб ходит.

 

Да, кошку тоже забрали. Худую и одичавшую. Теперь когда пятнистая дворовая видит, что хозяйка собирает чемодан, заводит свой душераздирающий кошачий плач Ярославны...

Приходится просить у нее прощения, целовать в розовый нос и обещать, что ненадолго.

Но кошки умеют за себя постоять.

Любимый бордовый чемодан, в котором когда-то поместилось половина ее жизни, быстро стал когтедралкой.

Когда хозяйка это заметила, было поздно.

Да и понять кошку можно.

Чемодан для неё - символ предательства.

А предавать нельзя.

Даже кошек...