Первые лучи нежно, едва дотрагиваясь, касались морской поверхности. Рассвет нашёптывал еще дремлющему морю о том, как он соскучился и щедро одаривал его золотистыми кружевами, вуалью из серебристого барежа и накидкой из нежнейшего розового ажура.

 

Кучевые облака просыпались и потягивались, чем придавали себе причудливые формы и очертания. Забавные, не виданные доселе, животные и птицы смотрелись в морскую гладь, прихорашивались и медленно начинали свой путь в дальние страны, помахивая морю своими причудливыми хвостами и крыльями.

 

Утренний лёгкий бриз дурачился в прибрежных волнах. Настроение у него было игривое. Он запутывался в небольших волнах недалеко от берега, создавая забавные буруны. Сегодня он возомнил себя стилистом и устанавливал новую морскую моду. Всем волнам, как первым красоткам на море, он сооружал придуманные им причёски "барашек". Когда был нанесён последний штрих бриз, как настоящий мастер парикмахерского искусства, отходил в сторону, склонял голову набок, оценивающе смотрел на причудливые локоны и завитушки. Затем, довольный результатом, он лихо сдувал с волн барашки и швырял ими, как снежками, в своих единственных подруг - любопытных и не в меру болтливых чаек. Они старались увернуться от пенного барашка. Но, если барашек всё-таки достигал цели, широко размахивая крыльями взлетали ввысь и весело что-то кричали на своём чаячьем наречии. Наигравшись с чайками и волнами бриз нежно обнимал прибрежный песок лёгким прибоем.

 

Когда прибой уходил в море на прибрежном песке появлялись четкие следы пары ног, идущие от городской пристани в сторону дикого пляжа по полосе прибоя. Только следы. И никого вокруг... Следующий прибой смывал их. Но когда волна уходила в море новые следы появлялись дальше. Они уходили прочь от города. Следы обогнули старую лодку, лежащую на прибрежном песке. Это была даже не лодка, а её скелет, когда-то покрытый досками. На остове еще виднелись следы смолы, которой некогда щедро смазывали дно лодки. Всё, что осталось от лодки, помнило ещё шторма, песни и весёлые рассказы моряков, тепло их мозолистых рук, запах рыбы, скрип уключин, звук ударов вёсел. А следы шли и шли. И чем дальше они уходили, тем серьезнее становился шалунишка бриз и тем немногословнее становились морские сплетницы чайки. Они опустились на берег и недоуменно смотрели как следы уходили вдаль. А следы то появлялись, то исчезали, то появлялись снова. Они всё дальше и дальше уходили от города. Природу обняло беззвучие. Только шелест прибоя нарушал эту тишину. И казалось, что ничего нет больше в мире - только эта оглушающая, глубокая, гремящая тишина. И следы... Они шли прочь от городского шума и суеты. Прочь от людского непонимания и предательства. Прочь от лжи, от людских масок, от надменности, от людской корысти, эгоизма, себялюбия, от ничтожных проблем, раздутых до размера Вселенной, от извращенного верования, от всеобъемлющего Неверия, от нежелания слушать и, самое главное, СЛЫШАТЬ.

 

Следы шли и шли, не останавливаясь ни на секунду. Спросить бы их: "Вы куда?". Но спрашивать было не у кого. Они неустанно и безответно шли. Следы шли так, словно знали свою конечную цель.

 

Это Любовь покидала города...