Болеро

Погаснет свет, и станет чёрно-сер
и сносен наконец жилища кокон.
Во тьму из тьмы, из инфернальных сфер
я выпускаю внутреннего волка.
Взамен несвязных и не вещих снов
бессонница покажет мне любое –
оно тенями здесь нанесено
на бересте скрутившихся обоев.
У сотен неизвестных городов
ссыпаются от сырости фасады,
и каждый дом принять в себя готов,
и призраки всегда приветить рады.
Сквозь Ваенгу и Лепса из окна –
молитву полуночных богаделен –
тут, в комнате, отчетливо слышна
волна прибоя страстного Равеля.
Скиталец по местам, где нет меня,
мотив, в котором каждый звук перевран, –
смотрю на Марс, исполненный огня,
в надтреснутое зеркало Венеры.
Я никогда не в силах добежать –
хотя спешу – туда, где вроде ждали.
Отказано в рассрочке платежа,
глухи решетки всех исповедален,
а толща расстояний, как вода,
всё преломляет, поглощает, губит.
Волк рыщет, но безбожно опоздал.
И воет на луну вершитель судеб.