DIE LETZTE EIFERSUCHT
…часы не спешат. Ты, сощурясь, смотришь
в планшет потолка, подсвеченный фарой
соседской телеги, как тени по́ три
шуршат на обоях фатеры старой.
Лежишь, одеяло измяв руками,
считаешь неведомое, обезумев,
и самый горячий обсценный камень
выпрыгивает из груди на зуммер.
Тебя ничего не тревожит, кроме
успехов молчания в аппарате
словесности.
Он – африканский Роммель,
фельдмаршал Тобрук, генерал-каратель.
…она не простая. Нет, не простая, –
ступает неслышно и шлейфом душит
знакомых ветров. А за нею стая –
их головы серы, прижаты уши.
Кивает она вожаку, что ближе
подходит, беззвучно садится подле.
И стая дорогу усердно лижет;
следы высыхают – вода ли, пот ли.
…так – каждую ночь, во сне раздевая
её – в конуре, что в гнезде орлином –
кричишь – будь же проклята мировая!
и голос летит над пустым Берлином.
