Художник

Маринка обожала рисовать. Сначала тонко заточенным карандашом старательно наносила контуры - рыбку, птицу, домик, а потом   с удовольствием валандала кисточкой по акварели, создавая картины. Мама хвалила и называла их творениями. 
    - Мазня,- посмеивался папа.
    Она обижалась и не любила их ему показывать.
    Юрий Сергеевич, преподаватель рисования , пришёл  к ним в школу  только в этом году. Высокий, худощавый, молчаливый. Последнее было несколько странным в среде учителей.
- Но, - размышляла Маринка, - о чём можно говорить на рисовании?  Рисовать надо и все...    
     Обычно Юрий Сергеевич давал задание и класс дружно начинал корпеть над альбомными листами.
     А учитель сидел за столом, листал журнал, но чаще просто смотрел в окно. Долго смотрел.  
     И что выглядывал? Ничего интересного там не было, особенно сейчас, Маринка зыркала специально. Пустой  двор. Дорожки, заваленные   листьями. Пожухлая трава.  Скукотища.
    Она рисовала лес. Вот тропинка, вокруг деревья. Под ними грибы. На дорожке девочка с полной корзинкой. А сбоку ежик растопырил иголки, спрятался за елку, девочку  испугался. Кажется все, в карандаше есть рисунок. Началась самая приятная часть задания  и Маринка потянулась к краскам...
 
      А там за окном  ветки  клёна всё кланялись ненастной погоде уходящей осени.  Последний лист был сбит порывом ветра  и, покружив, улёгся  под дерево  на кучу  своих почерневших собратьев.
        Юрий Сергеевич цыкнул на зашумевших было на последнем ряду, заспоривших  ребят, и снова глянул в окно. Небо затянуло, тягуче-неприятно заморосил  по стеклу дождь. Вспомнилось, что такая же погода была, когда  познакомился с Юлей. Они тогда компанией шли из кино. Что же они смотрели, комедию какую-то? Нет, в памяти не осталась. Но было весело и расходиться не хотелось. Завернули в кафе. Заказали бутылку вина, девчонкам пирожных.  Юморили, обсуждая итоги семестра...Было уютно и приятно, а за окном  моросящий дождь разводил слякоть на тротуаре из недавно выпавшего, нещедро рассыпанного крупитчатого  снега.
Она сидела у окна. Одна. Видимо, ждала кого-то. Помешивала в задумчивости принесённый чай, но не пила, и в этих своих мыслях была необыкновенно трогательной и красивой...Была ли она на самом деле красива, или настроение сыграло с ним шутку, а может быть  душе просто было угодно именно сегодня взять и влюбиться вот в эту совсем незнакомую девушку, хотя вокруг столько вполне себе симпатичных, приятных подруг...Он встал, подошёл к её столику, увидел, как удивлённо раскрылись  навстречу серые , в цветной радужке глаза. Мир растворился в них. На миг исчезло окружающее. И, чтобы сохранить очаровавший взгляд, неожиданно для самого себя спросил, - Девушка, а хотите я Вас нарисую?
 
-Ничё так, симпотный ,- отметила про себя Юля. Узкое интеллигентное лицо, изящные, явно чуждые физическому труду, руки, - И не приезжий вроде.
         Нет, разумеется, когда они с Галинкой надумали искать работу в столице, мысли о том, чтобы замуж за москвича были. Да и в Пятёрочке рядом со съемным жильем, куда они устроились на кассу, претенденты на руку и сердце находились. Но , как то всё не то.  
    Володька алкаш. Каждый вечер приходил за бутылкой и всё ей подмигивал, -Айда, -мол, -раздавим по маленькой... Мустафа, что на выкладке товара, то конфеты, то шоколадку подарит, или  просто стоит вздыхает.- Ну и на что ты мне, Мустафа, тоже тут ни кола, ни двора. Нет, мне москвич нужен. Ещё Сергей был, это из покупателей. Одно время  в магазин зачастил. Купит ерунду и треплется час. Комплименты сыпет...Только этого всем коллективом быстро раскусили. Женат и ребёнок есть. Они  как-то в выходной вместе зашли. Смена не Юлькина была,  да подружки тут же доложили. 
     Гале больше повезло.  Её был  тоже  из покупателей, только там всё как-то сразу стало серьёзно. Год уже вместе. Как она к нему переехала,  видеться  стали редко. Вот и сегодня договорились встретиться, а там родственники какие-то приехали. Позвонила, извинялась, переживала, что не смогла предупредить заранее...
   Юля уже собиралась уходить, когда паренёк из экстравагантно одетой  весёлой компании, что оккупировала соседний столик, неожиданно предложил, - Девушка, а хотите я Вас нарисую?
       - Ага, мечтаю.
      - Я серьезно. У Вас очень выразительное лицо. Мне было бы интересно, а Вам? Неужели не хочется портрет, написанный будущим великим художником? 
      Прыснули девицы. Развернулись ребята. Юля молча положила деньги в счёт. Встала, пошла к выходу.
       Веселье покатилось вслед добродушно-ироничным переливом, - Юр, ты куда? Нас нарисуй, а. Мы тоже хотим.
    Юля, не оборачиваясь, спустилась в гардероб, протянула номерок. 
    - Позвольте, - перехватывая пальто, Юра помог одеться. Подхватив свою куртку, догнал на выходе. 
  - Ну ладно, не хотите портрет, может быть тогда хоть проводить позволите. Обязуюсь не давать Вам скучать.
     И  не давал. Всю дорогу рассказывал ей  о картинах, об училище, о перспективах на дальнейшую жизнь. Он заканчивал пятый курс, выпускной и слыл  среди профессорского состава  и друзей  студентов весьма подающим надежды художником .
 
      Чем она так зацепила? Возможно неординарным для него, балованного  прелестями столичными, восприятием жизни. Юля выросла в деревне, в своём доме, с печным отоплением. 
    Рассказывала, как зимой по утрам просыпаешься, зябко, а мать дровец в печку набросает, начнут они постреливать, и  дом  теплом  пропитывается и негой. А ещё из печи пироги вкусные - пышные, да с молоком парным, только надоенным. Юра слушал, представлял  и, прямо слюнки текли, так хотелось тех пирогов,и к печке прислониться,и увидеть самому воочию засыпанный снегом бревенчатый дом, дымок печной, луга,  укрытые первозданной свежести снегом.
    Ему нравилось слушать, когда она рассказывала о детстве , как в школу ходила в соседнюю деревню с  компанией, по одному боязно.  Автобуса  пока дождёшься, на урок  опоздаешь. Его самого отец отвозил  каждое утро в  английскую спецшколу на машине, потому что рядом с домом была только обычная. 
-Для бедных, -говорили родители.
     Видимо в ней было то, чего не хватало ему в спокойно-сытом городском существовании - простота душевная, близость к природе. А последнюю он чувствовал, как живую. Потому и пейзажи его всегда оценивались высшим баллом. С появлением же восхитительной влюбленности кисть вытворяла на холсте волшебство...
         
  - Кто он? - изумилась Галя, слушая Юлькин щебет по телефону, -Худоооожник? Москвич, и квартира есть? Ну ты, подруга, даёшь! Ты там не теряйся, давай. Такой шанец может раз в жизни...
      Юля и сама понимала - ухватила жар-птицу за хвост. Удержать бы. Месяц спустя она уже прочно обосновалась в Юриной однушке, купленной для сына папой-бизнесменом, и встречала его неподражаемым запахом свежеиспечённых пирожков.
 
 - Господи, Юра, где ты её нашёл? - мать рыдала, пила успокоительное. Отец суетился возле.
- В институте столько девушек хороших, нет, он нашёл эту деревню?
    - Жениться собрался? В таком случае даже не жди от нас никакой поддержки. Никакой, слышишь!
      Это было после того первого и последнего раза, когда они посетили Юриных родителей. Конечно, не при Юле. Нет, за столом было всё чинно, даже чопорно. Приторно  сладкие, натянутые подобием искренности улыбки.
      Уже садясь в машину, он был вызван под предлогом - что-то забыл.
 
     - Ну и как я твоим  родителям? - Юля хозяйственно пристраивала переданный пакет на заднее сиденье.
- Очень и очень, - констатировал Юра,- Ну, правда, полагают со свадьбой не стоит торопиться. Мне институт закончить надо. С работой определиться...Слушай, а давай летом к твоим в деревню съездим. У тебя когда отпуск?
 
      Лето  для него было  изумительным. Этюды, наброски. Луга, напоённые утренней росой, поля с  поспевающей пшеницей...А воздух! Птичье щебетание и петушиная побудка по утрам. Юра вставал первым, с зорёй, её тоже хотелось запечатлеть. Всю эту безбрежную красоту,  ощущение счастья от слияния  с природой.
 
     - Юр,  не устал ещё? Кушать пошли. 
 
Вдохновленный, он  не замечал бега времени.  
 Солнце поднималось к зениту, наливая спелостью ранние яблоки в саду,  а потом тихо сползало к горизонту, накрывая вечерней свежестью  пышную растительность.
Копна подвяленного сена прогнулась под их разгорячёнными телами. Он целовал её - загоревшую, разморённую, всю насквозь пропитанную благовонием скошенной травы.
- Юль, а давай у тебя останемся, совсем. Как же хорошо тут!
    -Ты серьёзно?
Юра увидел, как удивлённо- недовольно вытянулось лицо девушки.
- И чего мы здесь делать будем? Я за копейки на ферме батрачить, а ты? 
   - Картины писать, продавать. 
    -Да кому они нужны на периферии твои картины. Кто их покупать станет? На пять тыщ зарплаты колхознички местные? Они на эту мазню и не посмотрят.
     Мазня резанула слух болезненно. Почему-то вспомнилось, как избегала Юля общения с его сокурсниками. Не любила их  разговоры о новых тенденциях в живописи и старалась куда-нибудь на это время  улизнуть... 
   - Ну и что, - думал, - Не всем это дано понимать. Не важно. Главное, что я её люблю. И она меня.
 
      Закончив Строгановку, он всё никак не мог определиться с работой. Заниматься оформительской деятельностью - рисовать рекламные буклеты , афиши не хотелось. Да и вообще не понимал Юрий, как можно творить на заказ - это же примитив, распыление собственных способностей на мишуру. Обычно он брал мольберт и с утра ехал куда-нибудь , находил интересные места и писал, писал.  По части торговли он был не мастак. Картины и наброски занимали  приличное пространство в  углу комнаты. Жили на Юлину зарплату, иногда из деревни оказией приходили посылки с разносолами. Год назад в конце лета они расписались, и его родители , сдержав слово, помогать перестали. Мама изредка звонила, интересовалась делами, принципиально ничего не спрашивая про невестку. Юра бодро рапортовал, что всё хорошо, про себя думая,- Свои проблемы решим сами. 
     А Юля  частенько задерживалась у подруг по вечерам. 
- Буду поздно,зая, - шелестела в трубку, - У Ани день рождения, мы тут немножко посидим. А когда приходила вовремя,  редкий  вечер проходил мирно. Любая просьба насчёт покупки необходимой атрибутики для живописи вызывала в ней раздражение его безденежьем. У всех подруг мужья неплохо зарабатывали - кто на производстве, кто шоферил. Её жалели, без этого никак  в женском коллективе .
 
-Да-а-а, тяжело тебе, но он же  творческая личность, понимать надо... Не то что мой Петька - так, строитель. Но с заказами у них сейчас тьфу, тьфу... Ой, а ты знаешь, какой он у меня ремонт на кухне сделал?
    Подруга потащила на кухню, где сидели в ожидании ужина двое мужчин.
- Кстати, познакомься, Павел - прораб бригады, вместе с мужем работают.
 
  - Лёгкий флирт в жизни не помешает, - думала Юля, когда новый знакомый встречал ее после работы с цветами. 
  Он был  уже не молод,  но... 
   - Не теряйся, - тормошила Галя, -мужик солидный, не то что твой альфонс-художник. Будешь за ним, как за каменной стеной...
-Юра - не альфонс, - парировала Юля, - У него просто временные трудности.
-Ага, у него временные, зато как бы у тебя не стали постоянные.
 
     В конце зимы Юрий выбрался  на Вернисаж , приятель посоветовал.
- И чего сидишь со своими картинами, надеешься в музей возьмут? 
      Аренда места на месяц стоила  два Юлиных месячных оклада.  Торговля, как уверяли продавцы, была плохой...А картины у многих хороши. Особенно у одного старичка заинтересовали. Тема войны. Вот танк застыл, искорёженный в недавнем бою.  Снег, почерневший от взрывов, а из-под него робкие подснежники высовываются. Все мол, отгремела канонада, можно вылезать из укрытия.
     - Нравится? - дед смотрел, прищурив глаза внимательно и чуть насмешливо, -А ты ведь не покупатель. Сам, поди, живописуешь?
      Юра засмеялся, -Экстрасенс? 
    - Художника руки выдают. Михалыч, - представился дедок,- Вот, торгую тут помаленьку. На пенсию у нас сам знаешь. 
     - Знаю...
     Тренькнул сотовый...
-Да, да,  мам, у нас всё отлично. -С работой? -Устраиваюсь, тут оформителем предложили в одну фирму.
     На самом деле он посылал резюме во множестве....Опыт работы от года, опыт работы от трёх лет... Отказы, отказы...
     Михалыч смотрел понимающе, вызывая к откровенности. И парень вздохнул, - У меня вот тоже...  Проблемы. Думал тут место арендовать, продать что из работ, да больно дорого. 
   - Это да-а-а, - покивал Михалыч, - У меня то  скидки, - но распространяться по поводу как и кому полагаются не стал.
- Может ветеран или инвалид,- подумал Юра.
    - А там что? Картина? -  неугомонный Михалыч  выудил  у Юры из сумки одну из работ, взятую с собой на всякий случай...Вот он и случай. - Неплохо, парень. Давай, со своими поставлю. Найдётся покупатель, позвоню..
     Он позвонил через неделю.
-Хорошо пишешь, Юрок. Иностранцы любят русскую природу. Давай, привози ещё, бизнес делать будем.
 
    - Юлька, картина продалась.
    Довольный, он с тортом и шампанским влетел в квартиру.
    Комната встретила   тишиной, на столе записка , - Юра, я встретила другого человека. Прости.
    Он не мог поверить. Ну да ссорились, ну да не всё гладко, но для него существовала только она, одна, единственная, его женщина. Она не могла уйти. Она не могла так уйти! 
 
    Мир стал безразличен. Михалыч периодически снабжал деньгами за проданное, всё спускалось в кабаках. Домой идти не хотелось. Там было пусто, холодно и гадко. Воспоминания  терзали болью утраты, поднимались мутной волной откуда-то изнутри, когда взгляд натыкался  на  знакомый предмет, связанный с ней.  Круг общения сузился до самого себя. Иногда возникали одноразовые знакомые, всегда после очередной продажи, когда он был при деньгах и кутил в очередном заведении.
 
     А   полгода спустя случайная встреча, она была учительницей . Как же это получилось,  он всё рассказывал и рассказывал  ей . Просто не мог, устал держать беду в себе.
 
    - Нельзя Вам одному, - знакомый голос....Когда же он успел дать ей свой телефон?
- В школе есть вакансия преподавателя рисования.   У Вас получится. Попробуйте. Знаете, самое важное в этой жизни, обязательно быть кому-то нужным.
     Нет, он не был уверен, что получится, но картин на продажу уже не осталось, а вдохновение так и не вернулось...
 
  Закончив первой,  Маринка подхватила альбом с едва высохшими красками и, довольная, положила на стол учителю. Юрий Сергеевич взглянул - старательно прорисованные листья  на деревьях,  плоский человечек с нелепо развёрнутыми ступнями. Вздохнул... Взял ручку  для оценки и... Передумал.  
 
     - Иванова, а дай -ка мне свои краски.
    Вскоре на  чистом  листе  её альбома нахмурилось  небо, согнулся   ветром  лес,   девчонка торопится  - гроза  близко. Ни одной чёткой  детали, приглядеться -  размытые пятна. Но картина жила.... А ёжик? - пролепетала очарованная Маринка. Юрий Сергеевич улыбнулся, сделал еще пару мазков, - Вон видишь за кочку спрятался. 
     Потом поставил под её творчеством пятёрку. Но девочке уже было не интересно собственное произведение, она снова перевернула страницу туда, где шумел, дышал лес. 
    Прозвенел звонок. Ребята, сдавая работы, столпились восхищённо заглядывая в  альбом .
-Тоже так хочу  , - сказала... Нет, едва слышно прошептала Маринка, но он услышал, посмотрел на нее, на  учеников, встал, задёрнул штору. 
    - Ну что ж, вот со следующего урока и начнём.
 
     Пожалуй, расскажу о композиции, - думал Юрий Сергеевич, грея ужин. Чайник пыхтел паром, приглашая согреться после уличной сырости. Странно, ему давно не было здесь так уютно. - Можно и об истории поговорить, о художественных стилях  в разные эпохи. Им должно быть интересно...
     Он долго не мог уснуть, размышляя, обдумывая, как лучше строить уроки,  вспоминая свои первые шаги в творчестве. А  в ушах всё  звучали голоса ребят и шёпот  этой девочки  Ивановой , -Тоже так хочу...
 
     Давно заброшенный мольберт нашёлся за шкафом..
   
  Ночные фонари уже тускнели на фоне светлеющего неба. Он писал восход.
 
 
 

Проголосовали