Эта история об одном бедном хужнике, который проживал на чердаке маленького домика на Монмартре. Он был настолько беден, что денег не хватало даже на обычную комнатенку, до этого он обитал в полуподвальном помещении, но отсутствие света его так угнетало, что художник перебрался на освободившийся от хлама чердак. Хозяйкой здесь была старая француженка, у которой болела дочь - чахоточная девушка лет 25.Они занимали две комнаты на втором этаже. Домик был крошечный, окрашен сверху краской салатового цвета, крышу покрывала черепица, двери выходили на улицу, где гуляли туристы и зеваки. Днем художник спал, а ночью при свете лампады рисовал - хотя при таком образе жизни вполне сгодился бы и подвал. Соседская девушка по вечерам включала музыку на проигрывателе, слушая пластинки Далиды - да-да, той самой, что проживала там же на Монмартре и блистала на мировых сценах. В ту пору певица уже была трижды вдова, поддавалась вредным привычкам и увы - вскоре ее не стало. Девушка , которую к слову звали София- была неутешной. Молодой художник по ночам слышал ее вздохи и плач, музыка лилась из под пола чердака даже за полночь, особенно любимой была песня "Малядэ", что в переводе означало - "Болею". Далида была похоронена на закрытом кладбище неподалеку, а журналы и газеты смаковали ее самоубийство и отравление, называли черной вдовой, вспоминали безвременно ушедших мужей, что, впрочем, было ни для кого уже не новостью. Жизнь текла своим чередом, поэты творили, музыканты писали музыку, художники рисовали картины и пытались продать их за бесценок туристам, а рядом шумел Мулен Руж со своим Кабаре. Однажды пасмурным днем нашего художника разбудил стук в дверь. Он удивился и едва протер глаза, как на пороге оказалась София. Девушка не отличалась и до этого здоровым видом, в тот день была снова заплакана и бледна пуще прежнего. Она тихо вошла, прошла вдоль стены с картинами, обвела комнату потухшим взглядом и произнесла:"Нарисуйте мне ее, вы знаете о ком эта просьба, я хорошо заплачу". После этого она как бесплотная тень выскользнула наружу и прикрыла дверь. Художник промучился неделю, на последние скопленные деньги он скупил все журнальные портреты Далиды, после этого он ночами творил, не выпуская кисть из рук, но к его удивлению - со всех портретов на него смотрела София. Что за наваждение. А сама девушка чахла день ото дня. И вот однажды- у него получилось какое-то подобие известной исполнительницы, он спустился этажом ниже и постучал к хозяйке. Дверь открыла пожилая француженка и, утирая глаза, пробормотала, что София ночью умерла, у нее началось легочное кровотечение, пришедший доктор не смог ничем помочь. Художник был потрясен. Он собрал все неполучившиеся ранее портреты Далиды, на которых явно просматривалась София и отнес их ее матери. После этого он сложил вещи и вновь переехал в подвал, где не было солнца, сквозила вечная сырость и не слышалась грусть старых пластинок.