Просыпайся, сестра.
Дорогая Друзилла, ты слышишь?..
Ты слышишь!
За мною идут.
Этот топот солдатских сапог я, как в детстве, узнаю за милю.
Это заговор!
Заговор!
Подлый Сенат - вечный сеятель смут.
Кто же в этот раз?..
Кто?!
Неужели трибуны Макрона купили?
Ты не бойся, не бойся сестрица.
Нет!
Спрячь поскорее меня!
Обними и укрой краем вышитым столы пурпурной и тонкой.
Мне не страшно.
Нет, страшно! Позволь прислониться, обнять.
Только ты, дорогая, поймешь.
От жены мало проку и толку.
Успокой же меня, дорогая. Ты это умела всегда
Помнишь, как в Геркулануме клятву друг другу давали?
О, Юпитер!
Ну как же, ну как же болит голова!
Этот топот солдат – он так мучит, пугает...,
А голову давит и давит.
Пожалей. Приласкай. Поцелуй.
Твои губы прохладнее льда –
Вынут иглы и выпьют всю боль – в голове посветлеет.
Вздох качнет прядь волос у виска….
Ты молчишь?
Так худа и бледна…
Не молчи же, Друзилла!!!
О, боги! Ты льда холоднее.
Ты уснула?
Уснула.
Не вовремя, милая. Надо бежать!
Снова все против нас: легионы, сенат и трибуны.
Только плебс меня любит и ты, а продажная знать
Жаждет крови Германика.
Крови?
Запомню.
И я не забуду.
Просыпайся, вставай же, вставай, дорогая сестра.
Эта кровь на полу - не твоя.
Ты простишь?
Это я зарубил эскулапа.
Глупый старый афинский безбожник сказал мне вчера
Будто ты умерла, и советовал, чтобы тебя я оплакал.
Это ложь.
Я не верю!
Скажи им.
Пустите!
Куда поволок?!
Стража! Стража!
Не троньте её. Она только уснула.
Это я! Это я, твой солдатский смешной Башмачок.
Просыпайся, сестра. Помоги…
Неужели и ты обманула?..
